Эдгар Аллан По и Перуанское Сокровище

О том, что отец Уильямса провел шесть лет в Ньюгейтской тюрьме, будучи обвинен в преступлениях, действительно совершенных родителями моей матери, и о том, что Уильямс три с половиной года тому назад последовал за мною из Лондона, торжественно поклявшись отомстить мне и моей семье, я предпочел не упоминать.

От тревожных мыслей меня отвлек голос отца Кина.

– Возможно, вот она, необходимая нам подсказка! – победно воскликнул мой друг, подняв в воздух пинцет с зажатым в нем клочком бумаги. – Это было здесь, на дне миниатюрного мешка птицелова, – пояснил он в ответ на мой вопросительный взгляд и подал бумагу мне.

Крохотный лист превосходной писчей бумаги, свернутый и запечатанный капелькой красного воска, весьма напоминавшего кровь… Вскрыв послание, я развернул бумагу. То была диаграмма, явно относящаяся к террарию с горным пейзажем в качестве задника: прямоугольник с номерами внутри, а в левом нижнем углу – легенда, указывавшая, что каждый из номеров означает.

– По-моему, это чертеж, указывающий, как превратить террарий в диораму.

Мы переместились к террарию, стоявшему на столе у окна, я отдал диаграмму отцу Кину, и тот окинул ее быстрым взглядом.

– Нарисованные горы здесь названы «Чачапояс»[6], а ямка в земле обозначена буквами «И. М.». А деревянный крест следует установить сюда.

С этими словами отец Кин водрузил крест на краю прямоугольной ямки, что сразу же подтвердило мою первоначальную догадку, будто она изображает собою разверстую могилу. Поместив в сию усыпальницу восковую фигурку убитого, я убедился: да, ямка устроена специально для него.

– Странно, странно. Но что это: угроза, предостережение или же нечто иное? – проговорил отец Кин, постукивая пальцем по сопровождавшей диаграмму легенде. – «И. М.»… похоже на чьи-то инициалы.

– Жертвы или убийцы? А может, это и вовсе не инициалы, а какая-то аббревиатура?

Оставив мое предположение без внимания, отец Кин установил в левом переднем углу террария убийственный столик.

– Согласно диаграмме, стол этот должен стоять здесь, однако он обозначен буквами «Х. Л.». Учитывая складывающуюся картину, возможно, это инициалы предполагаемого убийцы И. М., – рассудил он.

Сии логические умозаключения не говорили мне ровным счетом ни о чем. Х. Л.? Инициалы не подходили никому из тех, кого я мог бы заподозрить в убийстве – ни Джорджу Уильямсу, ни его отцу Ринвику, ни его пособнице Ровене Фонтэн, и даже не совпадали ни с одним из их вымышленных имен. Кого-либо с инициалами «И. М.» мне тоже на ум не приходило.

– Я в растерянности. Если это и инициалы, для меня они не означают ничего.

Отец Кин кивнул.

– Тогда нам следует обратиться к другой подсказке, к Чачапояс.

Я лишь покачал головой.

– Чачапояс – так называется один из регионов Перу, – пояснил отец Кин. – Мы, августинцы, имеем с ним связи. В середине шестнадцатого века там побывал отец Хуан Рамирес, обративший в нашу веру немало туземцев.

– Вы полагаете, эта диорама имеет какое-то отношение к ордену Святого Августина? Или – что это угроза кому-либо из вас?

Нелепость сего предположения я осознал, еще не успев договорить.

– Навряд ли. А сам вы связей с Перу не имеете?

– С Перу? Никогда не бывал ни в этой стране, ни даже поблизости.

Вопрос отца Кина казался абсурдным… но лишь до тех пор, пока в памяти не всплыл день, проведенный в лондонском Риджентс-парке, в компании моего доброго друга, шевалье Огюста Дюпена, тем ужасным летом тысяча восемьсот сорокового. Во время прогулки в зоологических садах Дюпен, заметив нескольких лам, обмолвился, что некогда побывал в Перу. Вообразить себе утонченного, светского Дюпена в этакой глуши я не мог до сих пор, но если его слова были правдивы… не означает ли диорама угрозы в его адрес?

– Вам что-то вспомнилось, мистер По?

– Да, в самом деле. Мой друг, шевалье Огюст Дюпен, путешествовал в Перу в юности. И не однажды спасал меня от заклятого врага. Быть может, эта диорама означает, что опасность угрожает ему?

– Разумеется, вам следует его предупредить, – согласился отец Кин. – Возможно, его связь с Перу – лишь совпадение, но лишняя предосторожность не помешает.

– К несчастью, он проживает в Париже. Почтовый пароход доставит туда письмо только через две недели, а парусный пакетбот будет идти и того дольше.

– Тогда остается молиться о том, чтоб всякий, кто мог бы желать ему зла, находился здесь, по эту сторону Атлантики.

Его слова привели меня в ужас. Ведь отправитель посылок нам неизвестен – возможно, они присланы из Филадельфии, но ведь может оказаться, что из Парижа!

Тем временем мой друг снял с полки жестяную шляпную коробку, подошел с нею к столу, где аккуратным рядком лежали три миниатюрных ворона, и разложил рядом с ними части тел расчлененных птиц.