Эдгар Хантли, или Мемуары сомнамбулы

Она без стеснения советовалась со мной по всем финансовым вопросам, прислушивалась к моему мнению, и после тщательного обсуждения мы вместе решали, как правильнее поступить. Закончив все насущные дела, я обычно сразу не уходил. Удержать меня или отпустить – зависело от нее, но, если обстоятельства позволяли, она могла завязать со мной долгую беседу. В силу моей безграничной преданности и благонадежности меня ей не нужно было опасаться, а потому я, как никто другой, подходил на роль ее домашнего исповедника, хотя, разумеется, законы общества, которому она принадлежала, накладывали целый ряд ограничений на ее откровенность. Впрочем, в общении со мной таких ограничений было гораздо меньше, чем в разговорах с кем-либо иным. Из наших бесед я немало узнал о ее отношении к окружающим, о ее взглядах, ее чувствах к сыну и о многом таком, чем делятся обычно лишь с родственниками и близкими людьми. Конечно, мое особое положение в доме способствовало искренности миссис Лоример, но еще большее значение имели ее почти материнское чувство ко мне, врожденная простота и доверчивость. Она тщательно расписывала каждый день, уделяя много времени на благие дела. В свой круг допускала лишь тех, в чьей порядочности и одаренности не сомневалась, вне зависимости от их положения в обществе. И тем не менее, этот круг был весьма широк, а ее вечерние приемы – изысканны и исполнены всем тем, что возвышает чувства и дает пищу уму. Обладая невероятной притягательной силой, миссис Лоример неизменно оказывалась в центре внимания, но ее великолепие не было показным, а серьезность – надменной. Я, в силу своего положения, не имел доступа в этот избранный круг, что отчасти восполнялось нашими с ней беседами наедине. Она с удовольствием рассказывала мне обо всем, чему я не был очевидцем, передавала содержание разговоров, живописала характеры. Причем делала это с незаурядным актерским мастерством, что добавляло красок той ценной интересной информации, которую она сообщала. Была в наших беседах и некая странная цикличность. Каждый раз мне казалось, что еще одна встреча с миссис Лоример ничего уже не может добавить в плане моего отношения к ней, но на следующий день я сознавал, что новые грани уважения и благодарности, которые я открывал в себе, неизмеримо ярче прежних, а ее совершенство затмевает тот образ, что восхищал меня вчера. Я и помыслить не мог о каком-либо изменении в моей жизни. Даже малейший намек на то, что это возможно, вызывал у меня острое беспокойство. Ради нее я готов был пойти на любые жертвы. Чтобы оплатить долг благодарности миссис Лоример, мне не хватило бы никакого времени. Между тем долг мой с каждым днем возрастал, и если тревожные мысли периодически посещали меня, то их источник был именно в этом.

Мне не составляло труда добросовестно исполнять свои обязанности. Особых заслуг я не имел, и никаких значительных испытаний не выпало на мою долю. Так пролетели дни невозвратной юности. Дурное влияние обошло меня стороной. Я не поддался ни чувственным соблазнам, ни тяге к разгульной жизни, которая нередко затягивает в свои сети молодежь. Моя жизнь протекала среди изобилия и блеска. Ни в чем не нуждаясь, я накопил достаточно средств, чтобы не опасаться непредвиденных обстоятельств и обеспечить себе скромный достаток. Неплохие способности позволили мне стать настоящим интеллектуалом. Репутация у меня была безупречная. У друзей госпожи я пользовался доверием, и не только вследствие ее рекомендаций, но и благодаря тем услугам, которые – спасибо судьбе! – имел возможность оказывать многим из них.

Глава V

– У миссис Лоример был брат-близнец. Природа создала их по одному образу и подобию. Сходство было просто невероятное. В младенчестве и раннем детстве их не могли отличить друг от друга. Да и потом при поверхностном взгляде многим казалось, что единственное различие между ними – это принадлежность к противоположным полам. Однако проницательный наблюдатель не согласился бы с таким суждением. Менее всего они были похожи в отношении привычек и чувств. Словно природа затем и создала их, чтобы посрамить распространенные теории, сводящие все к внешности и инстинктам, игнорируя среду и обстоятельства. Между тем материал и форма могут быть одинаковыми, а внутреннее наполнение и цели – разными. Вероятно, и умственные задатки брата и сестры изначально были схожи, но в одном случае руководящей силой стало добросердечие, в другом – стремление к разрушению и преступные наклонности.