Эдгар По

Приблизительно к тому времени По завершил работу над «Эврикой», где изложил свои взгляды на метафизические основы космогонии, придав им изысканную форму поэтизированного трактата о началах мироздания. Теперь он готовился вернуться к людям, чтобы потрясти их новыми открытиями. И на этот раз он обратился к Уиллису, который помог ему устроить публичное чтение «Эврики» в виде лекции «О происхождении вселенной». Она была назначена на 3 февраля 1848 года. Весь сбор По собирался употребить на осуществление вновь возрожденного плана издания «Стайлуса». В январе он опять стал рассылать старый проспект журнала, добавив к тексту обещание начать с первых же номеров публикацию серии статей «Литературная Америка» — «правдивого рассказа об американской литературе, литературных делах и литераторах», принадлежащего, разумеется, перу самого редактора.

Один из друзей По, Фримен Хант — редактор и владелец журнала «Мерчантс мэгэзин», — составил необходимый начальный капитал тем, что сам разъезжал по стране и вербовал подписчиков для своего будущего издания. По решил последовать его примеру. В январе он сообщил Джорджу Ивлету, что намерен отправиться в южные и западные штаты и набрать для начала по крайней мере 500 подписчиков. Своей лекцией он как раз и рассчитывал выручить деньги на эту поездку. Натаниель Уиллис сделал все возможное, чтобы создать на страницах «Хоум джорнэл» рекламу предстоящему выступлению По и расчистить дорогу для «Стайлуса».

Однако «Стайлусу» не благоприятствовала даже погода. Вечер, когда должна была состояться лекция, выдался холодным и ненастным, а топили в зале нью-йорской публичной библиотеки довольно скверно. Собралось человек шестьдесят, которые около двух с половиной часов слушали вдохновенные речи поэта-логика. По, надо думать, прочел им весь текст «Эврики» или, во всяком случае, весьма пространные извлечения. Сын актеров, он явно унаследовал их таланты. Во всем его облике было что-то драматическое, что-то волнующее и приковывающее внимание. Многим он казался великим трагиком, сошедшим с подмостков, но продолжающим играть свою роль и в жизни. И в тот вечер, поднявшись на кафедру, он словно перевоплотился в мудрого жреца, открывающего непосвященным божественные тайны бытия. Собственная его убежденность была так велика, что на протяжении всего представления люди внимали ему как завороженные и расходились под глубоким впечатлением услышанного, но позже в недоумении спрашивали себя, в чем же всетаки состоял смысл лекции.

К сожалению, полученного сбора — всего пятьдесят долларов — на поездку не хватило, что, однако, нисколько не обескуражило автора новой теории мироздания. Напротив, помыслы его воспарили как никогда высоко. Он встретился с Джорджем Патнэмом, чье издательство два года назад опубликовало полные собрания его рассказов и стихотворений, и в беседе с ним обнаружил безграничную веру в важность сделанных в «Эврике» открытий, предложив немедля издать ее тиражом в 50 тысяч экземпляров. Мистер Патнэм был добр и терпелив. Он уменьшил цифру, на которой настаивал пылкий и самонадеянный автор, ровно в сто раз и выпустил книгу тиражом в 500 экземпляров, которые были распроданы с большим трудом.

Убедившись, что «Эврика» — неподходящая тема для публичных выступлений, и по-прежнему нуждаясь в деньгах для «Стайлуса», По обратился к другим своим работам — «Философии творчества» и «Поэтическому принципу», рукописи которых были ранее куплены Грэхэмом для своего журнала. Теперь он использовал их, и не без выгоды, в качестве материала для лекций, во время которых также читал свои и чужие стихи, подобранные таким образом, чтобы произвести наибольший эффект на публику.

В ту пору — весной и летом 1848 года — По всецело захватила платоническая, но полная волнений и переживаний любовь к миссис Шю. Из всех женщин, с которыми он был близок в последние годы жизни, Мэри Шю, пожалуй, больше других обладала подлинными чертами здравомыслящей и энергичной личности. Дочь врача, она сама стала сестрой милосердия, успев приобрести немалый опыт и хорошее медицинское образование, равно как и многочисленных друзей-медиков. Практическое знание физиологических проявлений человеческого существования воспитало в ней сострадательное отношение к людям, и оно же не дало ей погрязнуть в трясине спиритизма и сентиментальности, затянувшей многих ее подруг. Она хорошо понимала По, хотя и не читала ни его стихов, ни рассказов, если они не посвящались ей лично, и с сочувствием относилась к несовершенствам его характера и телесным недугам. Более того, когда нужда его ожесточалась, миссис Шю давала ему пищу и одежду, и именно в ее доме По нашел утешение после смерти Вирджинии.