Эдгар По (биография)

Бывавшее у мисс Линч общество, несомненно, заслуживает интереса. Здесь можно было встретить мисс Богарт, старую деву, писавшую напыщенные стансы, автора трагических строк, озаглавленных "Пришел он слишком поздно"; мистера Джиллеспи, слегка заикающегося математического гения; обаятельного и умного доктора Фрэнсиса, цветущего старого добряка, который впоследствии лечил По. Иногда приходил молчаливый, исполненный олимпийской величавости Уильям Брайент со своей немножко болтливой и тоже пишущей супругой; порою к ним присоединялся поэт Джордж Моррис ("Помилуй это дерево, топор!"). Нередко наведывалась туда миссис Элизабет Оукс Смит, поборница эмансипации, пугавшая многих своим радикализмом; ее обычно сопровождали двое сыновей. Муж ее, мистер Шеба Смит, с чьей романтической поэмой "Паухэтен" По незадолго до того жестоко расправился в печати, предпочитал теперь сидеть дома. Навещали мисс Линч и доктор Грисвольд, и злая на язык, вечно сплетничающая миссис Эллит, и ее ближайшие подруги, миссис Эмбери и миссис Хьюит, и многие-многие другие.

"В одном углу скромно обставленной комнаты стоит круглолицая и румяная мисс Линч, рядом с ней - учтивая и изысканная миссис Эллит, которая прервала беседу, как только По начал свою тираду. Сам я [Томас Данн Инглиш] расположился на диване у стены; справа от меня - мисс Фуллер, слева - миссис Оукс Смит. У моих ног, точно маленькая девочка, устроилась на низенькой скамеечке миссис Осгуд и, подняв глаза, смотрит на По, как за минуту до того смотрела на мисс Фуллер и меня. Посреди комнаты стоит По и рассудительным тоном излагает свои суждения, изредка перемежая их в высшей степени эффектной декламацией..."

"...Наверное, никто не пользовался там более заметным вниманием, чем Эдгар По, - пишет некий Стоддард. - Его изящная фигура, благородные черты и странное выражение глаз приковывали к себе даже самые нелюбопытные взоры. Он не любил мужского круга, предпочитая общество умных женщин, перед которыми имел обыкновение произносить что-то вроде монологов, исполненных мечтательнопоэтического красноречия. Мужчины этого не выносили, однако женщины слушали его как завороженные, ни словом не прерывая..."

"Я часто встречаю г-на По на приемах, - пишет в письме к миссис Уитмен ее подруга, - где все взгляды обращены на него. Рассказы его, говорят, превосходны, а услышав хоть раз, как он читает, очень тихо, своего "Ворона", уже вовек этого не забудешь. Люди думают, что в нем есть нечто необыкновенное; здесь рассказывают удивительнейшие истории, которым, самое странное, верят, о его месмерических опытах: при их упоминании он всегда улыбается. Улыбка его просто пленительна. Все хотят с ним познакомиться, но лишь немногим удается узнать его поближе".

Так уже тогда были пущены в оборот легенды об "Израфиле", "Вороне" и тому подобное. Рассказы о романе По с миссис Осгуд, болезни Вирджинии и вынужденной постоянно одалживать деньги миссис Клемм, о том, что д-р Грисвольд тоже влюблен в миссис Осгуд, не сходили с празднословных языков, как обыкновенно бывает с такими историями. "У По имелся соперник в лице домогавшегося ее благосклонности д-ра Грисвольда, которого страсть на время превратила в пылкого поэта", - пишет Стоддард. Замечание это не лишено смысла, если вспомнить, в каком тоне доктор писал о По после его смерти. Несколько позднее Фрэнсис Осгуд перестала видеться с По. Когда именно она приняла такое решение, остается не совсем ясно. Но пока у многих еще звучали в памяти строки, обращенные "К Ф***", и хранились вырезки из "Бродвей джорнэл":

Любимая! Средь бурь и гроз,

Слепящих тьмой мой путь земной

(Бурьяном мрачный путь зарос,

Не видно там прекрасных роз),

Душевный нахожу покой,

Эдем среди блаженных грез,

Грез о тебе и светлых слез.

Мысль о тебе в уме моем Обетованный островок

В бурлящем море штормовом...

Бушует океан кругом,

Но, безмятежен и высок,

Простор небес над островком

Голубизной бездонной лег(1).

-----------------

(1) Перевод Б. Томашевского.

Между тем здоровье Вирджинии продолжало ухудшаться. По не покидало уныние, светская жизнь доставляла ему немало переживаний и волнений, постоянной работы он не имел, однако по-прежнему писал как одержимый. Свидетельства тех, кто видел По в салонах "Literati", рисуют достаточно радостные картины, но, когда, покинув залитые светом покои, он брел по окутанным тьмой пустынным улицам, на лицо его вновь ложилась мрачная тень, ибо мысли возвращались на адские круги отчаяния, увлекая его вслед за собой.

"Последний раз я повстречал его, - пишет Стоддард, - пасмурным осенним днем, уже клонившимся к вечеру. Внезапно полил сильный дождь, и он укрылся под каким-то навесом. Со мной был зонтик, и первым моим побуждением было предложить По дойти вместе со мной до дома, но что-то - разумеется, не равнодушие - остановило меня. Я пошел своей дорогой, оставив его там, под дождем - бледного, дрожащего, несчастного..."