Эдгар По. Сумрачный гений

По поводу исчезнувшего отца Эдгара По существует немало версий. Одни утверждают, что он сбежал (но куда?). Другие говорят о фатальном отравлении алкоголем. Третьи убеждены, что он скончался от скоротечной чахотки (но откуда сведения, что он болел туберкулезом?). Наконец, четвертые уверены, что в отчаянии он покончил жизнь самоубийством, бросившись в холодные воды Гудзона. Существует версия о том, что он завербовался матросом, отправился в плавание и сгинул без следа где-то в южных морях. Кто из них прав? Не беремся судить. Тем более что все это — только версии. Документы в пользу той или иной — отсутствуют[16].

Как бы там ни было, уже 18 августа Элизабет По открывала сезон в театре города Ричмонда. Судя по всему, и там успех сопутствовал ей. Но, как отмечают те, кто впоследствии изучал жизнь и карьеру актрисы, в ее выходах на сцену в этот период нередко случались перерывы: видимо, связаны они были с болезнью. Хорошо известно, что уже тогда миссис По была больна чахоткой и болезнь стремительно развивалась. Бедственным, безусловно, было и ее материальное положение. Этими печальными обстоятельствами, скорее всего, объясняется и тот факт, что уже 21 сентября театр устраивает бенефис в пользу актрисы. После 21 сентября следует длительный перерыв: по свидетельствам биографов, сезон в театре в 1810 году длился до 13 ноября, но на сцене актриса уже не появлялась.

В конце ноября или в начале декабря (точная дата не установлена) у Элизабет Арнольд По рождается девочка — ее третий ребенок, которой дали имя Розали. Это была младшая сестра поэта. Забегая вперед скажем, что ей в отличие от братьев была суждена долгая жизнь: она не только переживет их, но пройдет довольно продолжительный по меркам того времени земной путь — без малого шестьдесят четыре года. Хотя с Эдгаром они воспитывались в разных семьях, но в детстве и юности много общались и друг друга очень любили.

В январе Элизабет По уже в Чарльстоне, выступает в составе местной труппы «Плэсидз». Это событие можно считать своеобразным возвращением в прошлое: в ее составе актриса выступала в 1798 году, по сути, только начиная свою карьеру. И вот возвращение. Но возвращение это было наверняка печальным: она была больна и, видимо, знала, что болезнь ее смертельна, а на руках у нее были двое младенцев.

Тем не менее даже в таких, поистине катастрофических для молодой актрисы условиях «шоу продолжалось»: она не только отыграла сезон в составе труппы, но даже отправилась с ней (и с детьми на руках) на гастроли и летом (в июне и июле) выступала в Норфолке.

Свой последний сезон (и последние месяцы жизни) миссис По провела в Ричмонде. Сейчас едва ли мы сможем ответить на вопрос, что ее заставило вновь переменить город и труппу. Но факт остается фактом: с сентября по ноябрь 1811 года она играла в составе той же компании артистов, которую покинула в прошлом году. Состояние здоровья ухудшилось до крайности, на сцене она появлялась редко. В ее пользу труппа дала несколько бенефисов — чтобы поддержать несчастную материально. О бедственном положении актрисы стало известно в городе, ей помогали — не только коллеги «по цеху», актеры, но и местные дамы-благотворительницы.

В биографии поэта Герви Аллен рисует весьма душещипательную картину:

«Ее печальное и безысходное одиночество изредка нарушали визиты ричмондских гранд-дам и женщин попроще, которые после тщательного осмотра модных новинок миссис Филлипс поднимались — отчасти из сострадания, отчасти из любопытства — в убогую мансарду, приютившую умирающую актрису и ее детей».

Откуда взялась эта версия о «мансарде» над модным магазином некой миссис Филлипс, ответить смог бы только сам биограф. Но его давно нет на этом свете, а версия о магазине, увы, не подтверждается. Впрочем, не существует и иных достоверных сведений о последнем земном пристанище несчастной актрисы. Одни пишут, что ее последние дни прошли в комнате над третьеразрядной таверной «Старая индейская королева», другие сообщают о некоем постоялом дворе, номере в местной дешевой гостинице, о доме 22201/2 по Мэйн-стрит и т. д. Но, повторим, это лишь версии. В чем упомянутый биограф был совершенно прав, так это в том, что актрисе и ее детям сострадали, им помогали, и в комнату (где бы она ни располагалась), в которой умирала актриса, действительно шли люди и несли что могли: еду, какие-то деньги, а кто-то и просто доброе слово.

В этом смысле сделанный актрисой выбор (возможно, случайный) в пользу Ричмонда (а не, скажем, Нью-Йорка или Бостона) можно считать очень удачным. Едва ли в мегаполисе (и тем более в Новой Англии) у нее нашлись бы покровители и благотворители. Жизнь ее завершилась бы в куда более тяжелых условиях. Да и судьба детей наверняка была бы прискорбной.

Один из жителей города — современник событий — непосредственно наблюдал за происходящим и тогда же писал в письме своей родственнице: