Эдгар По. Сумрачный гений

Выступление Эдгара По, по сообщениям газет, имело большой успех. «Юнайтед стейтс газетт» сообщала о «сотнях» слушателей и добавляла, что «не все желающие были допущены в зал»[281]. Наверняка газета изрядно преувеличила — не было в Филадельфии церкви, способной вместить «сотни» слушателей. Но выступление было, видимо, и в самом деле успешным: Эдгар По оказался талантливым лектором, умел «держать аудиторию» и обладал риторическим даром.

Едва ли ему удалось много заработать. Но он был рад любому доходу, да и общение с теми, кто слушал, кто ловил его слова порой затаив дыхание, было очень ценно для него как художника, да и как человека, остро нуждавшегося не просто в похвале, но в психологической подпитке, поскольку переживал он очень тяжелые времена.

«Он бродил по улицам, охваченный не то безумием, не то меланхолией, бормоча невнятные проклятия, или, подняв глаза к небу, страстно молился (не за себя, ибо считал или делал вид, что считает, душу свою уже проклятой), но во имя счастья тех, кого в тот момент боготворил; или же, устремив взор в себя, в глубины истерзанного болью сердца, с лицом мрачнее тучи, он бросал вызов самым свирепым бурям и ночью, промокнув до нитки, шел сквозь дождь и ветер, отчаянно жестикулируя и обращая речи к неведомым духам, каковые только и могли внимать ему в такую пору, явившись на зов из тех чертогов тьмы, где его мятущаяся душа искала спасения от горестей, на которые он был обречен самой своей природой…»[282]

Такими словами описывал состояние Эдгара По в последние филадельфийские месяцы Р. Грисуолд в биографии поэта. Последняя, конечно, полна измышлений, инсинуаций, губительна даже для посмертной репутации. В то же время главный хулитель По действительно был близок в те дни к поэту, наблюдал его, много общался с ним. И даже если знать, что он преувеличил, — все равно картина рисуется удручающая. Остается только гадать, как в таком состоянии Э. По продолжал выступать с лекциями[283] и сочинять.

Трудно сказать, какими конкретно обстоятельствами было продиктовано решение Эдгара По покинуть Филадельфию. Возможно, свою роль сыграла депрессия. А может быть, ему представилось, что он исчерпал возможности «американских Афин», удушающий провинциализм которых он тем не менее остро ощущал? Свою роль, безусловно, должны были сыграть контакты в Нью-Йорке и Бостоне, что он наработал за филадельфийские годы. Или — просто устал и остро захотел перемен.

Как бы там ни было, 6 апреля 1844 года он уехал в Нью-Йорк. Начинался новый этап в его жизни. В Филадельфию он еще не раз вернется. Но жить там уже не будет. Посещать — и только.

«Ворон» и другие события. 1844–1845

Переезд в Нью-Йорк, несмотря на очевидную скоропалительность и неподготовленность этого шага, пошел на пользу физическому и психологическому состоянию Эдгара По.

Очевидно, что в последние месяцы в Филадельфии поэт находился в глубокой депрессии и с каждым днем его состояние только усугублялось. Чтобы выйти из него — врачи-психиатры подтвердят, — необходимы длительная медикаментозная терапия (в идеале!) или серьезная встряска. Без «фармакопеи» только она и способна — хотя бы на время! — вывести человека из депрессии. Такой «встряской» для По стала решительная «перемена декораций» — стремительный переезд в Нью-Йорк.

Лучше любых сторонних свидетельств о состоянии нашего героя скажет его письмо-отчет, адресованное миссис Клемм и написанное тотчас после приезда в Нью-Йорк. Ценность его еще и в том, что оно содержит важные сведения бытового характера.