Эдгар По. Сумрачный гений

«Эдгар По создал картину конечной, безграничной, динамической, пульсирующей вселенной. Опираясь на данные современной ему астрономии и удивительную интуицию, он разработал космогоническую теорию, которая в основных чертах (включая идею „космического яйца“ и „большого взрыва“) предвосхищает представления о происхождении вселенной, созданные наукой середины XX столетия, вооруженной теоретическими идеями Римана, Эйнштейна, Фридмана, Гамова, мощным арсеналом современной наблюдательной техники и достижениями радиоастрономии.

„Эврика“ — великое творение мыслителя и поэта, чудовищный конгломерат гениальных прозрений и наивных заблуждений, великих идей и плоских тривиальностей, железной математической логики и беспомощного „метафизического“ барахтанья. Читать ее страшно, странно и неудобно. Бредя по мелководью, рискуешь сорваться в бездонную глубину, где скромных твоих познаний недостаточно, чтобы выплыть на поверхность; приготовившись погрузиться в глубины, обнаруживаешь, что воды — по колено. Чтобы понять развитие мысли По, надо быть физиком и математиком, астрономом и поэтом, идеалистом и материалистом»[368].

Ю. В. Ковалев по первому (прерванному Второй мировой войной) образованию был физиком. Так что ему и карты в руки. Впрочем, уже в XXI веке это не помешало другому исследователю, Э. Ф. Осиповой, в книге «Загадки Эдгара По» заявить: «Научное и философское содержание трактата в каком-то смысле закодировано, и полная его дешифровка станет делом будущего»[369]. Что же, остается констатировать: загадки остаются. И это — замечательно.

Поэт начал работать над «Эврикой» вскоре после кончины Вирджинии. Миссис Клемм вспоминала, как это было:

«Он [По] никогда не любил одиночества, и я, бывало, находилась рядом с ним, нередко до четырех утра. Он сидел за столом, писал, а я занималась своими делами, сидя в кресле. Когда он сочинял „Эврику“, мы, случалось, гуляли по саду, его рука обнимала меня, моя — его, и так длилось до тех пор, пока я не уставала настолько, что не могла идти. При этом он останавливался каждые несколько минут и объяснял мне свои идеи и спрашивал, понятен ли мне их смысл»[370].

Очевидно, что в начале 1848 года работа над поэмой-трактатом еще не была завершена. Тем не менее написал и осмыслил к этому времени он достаточно, чтобы выступать с лекциями по предмету своих изысканий. Первая состоялась 3 февраля 1848 года. Ее тема звучала следующим образом: «О происхождении Вселенной». Не больше и не меньше.

Возобновление лекционной деятельности, конечно, нельзя связывать только с неуемным честолюбием поэта (хотя это важно!), но и с обстоятельствами вполне прозаическими — необходимо было думать о хлебе насущном, а лекции приносили доход.