Единая энергия любви

Торэ-Ин все также держал ее одной рукой и слегка откинул назад, нетерпеливо задрал майку и топ чуть ли не к самой шее, сгорая от желания разодрать мешавшую одежду в клочья. Припав губами к ее груди, он безжалостно втянул в горячий рот вершинку, бесстыдно обласкал его жадным языком, заставил сморщиться и удовлетворенно улыбнулся, сорвав с губ девушки очередной хриплый стон, слыша ее частое прерывистое дыхание. Нехотя оставив в покое ее грудь, поцеловал бившуюся жилку на шее и снова напал на ее губы, лаская их языком, властно прикусывая, захватывая в свой рот, чувствуя, как вязнет в ней, сгорая от желания пробовать ее всю мучительно мелкими глотками. Опалив короткими поцелуями кожу Рины под ключицей, он прижался губами к шее и едва сдержал стон, жадно вдохнув аромат своей женщины. Поток его энергий охотно нырнул в чудесные энергии Рины, сливаясь, обвивая своей силой и напором. Еще чуть-чуть и вслед за разумом сольются в единое целое и их тела. Руки тэфрийца опустились на ягодицы девушки и слегка приподняли над полом. Когда невыносимо острая боль прострелила его бок, Торэ-Ин с яростной досадой зашипел. Энергетические ниточки ослабились, разъединились и словно озерные волны отхлынули от берегов.

Рина пришла в себя и забыла, как дышать. Утонув в пучине такой неожиданной безумной ласки Торэ-Ина, она ощутила всю мощь его нетерпеливого желания. Посмотрела, что сотворила с его волосами, на горящие глаза и напряженное лицо, смущенно ахнула и покраснела. Мужчина с трудом отстранился от нее, держась за раненый, и еще не совсем заживший бок. Трясущимися руками она поправляла свою одежду под его немигающим взором, и уже затягивая молнию летной куртки до самого подбородка, едва слышно промямлила:

— Простите, генерал. Простите, я не хотела.

— Хотела-хотела, — протянул он и рассеянно, по-доброму улыбнулся. Глядя на ее припухшие губы и лихорадочный блеск в глазах, добавил: — И я хотел.

— Вечно вы! — она насупилась, пытаясь привести мысли в порядок, и рванулась в кабину пилотов.

Усевшись, принялась запускать двигатели звездолета, и руки ее заметно дрожали. Кончики пальцев покалывало, будто она собрала ими все электрические разряды с кожи генерала, грудь с напряженными сосками ныла, а низ живот скрутило тугой пружиной неутоленного желания. Рина едва удерживала равновесие между доводами разума и порывами сердца и тела. Сглотнув вязкую слюну, она только и мечтала, как бы это снова прижаться к сильному телу генерала.

Торэ-Ин подошел ближе. Понимающая, немного самодовольная улыбка, играла на его полных губах, помнящих вкус и мягкость губ девушки. Такого потрясающего заряда энергии ему никогда не приходилось получать, и хватить его должно надолго. Или нет, наоборот он выжжет его, пока будет тренироваться в воспитании своей силы воли, чтобы не наброситься на свою вейнари. Такую чудесную, такую манящую, такую отзывчивую, такую… вкусную.

— Если вы сей же час, не сотрете эту ухмылку со своей физиономии, — прошипела Рина вне себя, заметив, что он получал истинное удовольствие от ее смущения, — то это сделаю я.

— Как, интересно знать?

Она смерила его негодующим взглядом, улучила подходящий момент и вывернула штурвал влево. От этого коварного маневра тэфриец мягко шлепнулся в соседнее кресло, рассмеялся и пристегнулся, бурча притворные проклятия. Теперь торжествующая улыбка поселилась на ее губах. В расчете!

— Я гляжу, дразнить — ты мастер, — генерал выглядел на редкость довольным и сытым.

Словно кот, нализавшийся сливок, подумала Рина и фыркнула. Веселость ее смыло в тот же миг, когда генерал развернул свое кресло к ней, скрестил руки на груди и молча уставился на нее.

На протяжении всего полета обратно к Тэфрии, Торэ-Ин задумчиво глядел на Рину, чем заставлял ее заметно нервничать. Не обращая внимания на ее косые взгляды, он полностью погрузился в себя. Генерал думал о своей судьбе, сделавшей ему, проклятому, подарок в образе Рины. Когда к нему пришло знание, что парой ему избрана землянка, он возненавидел себя и ее заодно. Тогда он, забыв о своем долге, мечтал, чтобы безумие как можно быстрее поглотило его разум. Рина же не была жестоким испытанием его самолюбию и гордости, как он думал он ней на первых порах. Ведь к жалости и презрению добавилась бы метка бесчестья. Землянка и тэфриец?! Позор ему, как проклятому, и всей их расе. Союз с представительницей этой жестокой и неразвитой расы просто обнулил бы его самого, несмотря на решение Великой Энервы.