Единая-неделимая

Так началась война для Морозова.

VII

В селение Дуб на крестьянских подводах свозили раненых австрийцев. Это были русины. В синих, с черными кровяными пятнами, мундирах, накрытые шинелями, они лежали на соломе с землистыми, испуганными и покорными 'лицами.

Солдаты морозовского эскадрона поили их чаем, давали хлеба и разговаривали с ними.

— По-нашему говорят. Понять все можно, — говорили солдаты.

Рассказывали русины:

— Как поднялись мы, чтобы идти в атаку на вас, видим, Божия Матерь встала над вашими цепями, закрыла их покровом и стоит, высокая до самого неба, а сама белая, светлая, как из жемчуга сотканная, и не могли мы ударить в штыки. А штыки уже примкнули.

Морозов понимал, что эти люди духом поднялись до познания непознаваемого. Где же и было быть Божией Матери, как не в этой первой военной скорби, первой смерти, и первом бранном ужасе. Морозов вспомнил когда-то прочитанное им житие Андрея, во святых Юродивого. Был он такой святой жизни, что допущен был живым в рай видеть селения праведных. Ангел Божий сопровождал его и показывал Андрею все райские круги. Видел Андрей Юродивый Господа Бога, Иисуса Христа и Духа Божьего. Видел святых, почивающих на лоне Авраамовом, видел славных архистратигов Гавриила и Михаила в доспехах блестящих воинских, видел херувимов и серафимов и все силы ангельские. Видел сонмы святых и праведников, видел просто честных, добродетельных в жизни людей, их души, наслаждающиеся блаженством райским. Но Божьей Матери ни видел. Он искал ее везде, весь рай исходил, весь рай осмотрел, но Матери Бога Нашего, Пресвятой Девы Марии не нашел он в райских селениях. Когда же уходил на землю Андрей Юродивый, то осмелел и спросил он Ангела, ризы светлые чище снега первого:

— Где же Матерь Бога Нашего, Заступница и Скоропослушница в человеческих скорбях? В каком круге небесном спасается Она, всех прибегающих к ней Сама спасающая?

И ответил, поникнув головою, Ангел:

— Нету в селениях райских Матери Бога Нашего, Господа Иисуса Христа.

— Где же Она? — спросил Андрей Юродивый. — Ужели же Ее, Праведницу, на небо вознесенную, не принял Господь в селения Свои райские?

И ответил Ангел:

— В скорбях людских пребывает Божия Матерь. Сама Сына Своего в крестных муках видевшая, знает Мать Бога Нашего, что такое человеческие страдания, и пребывает Она вечно на земле, стремясь утишить человеческое горе. Объявляется в иконах чудотворных, заслоняет омофором Своего Сына погибающих, дает победу верующим,

стоит у одра болящих, исцеляет неисцелимых, посылает благодать Божию нуждающимся в ней. Оттого и нет Матери Божией в селениях райских.

И, вспомнив об этом, поверил Морозов, что действительно видели австрийцы Матерь Божию, восставшую на защиту погибающих.

Поразили Морозова в этом первом бою простота смерти, ее величие и вместе ее ненужность.

Вот Эльтеков сказал: «Петренко убили».

Он не счел нужным облекать этот страшный случай в другие слова. А убили бы в мирной обстановке! Все бы кинулись к телу, обступили его, одни из любопытства, другие из сочувствия, были бы трогательные похоронные заботы и панихиды над телом.

Теперь Эльтеков, Морозов, Окунев и Мандр совещались с вахмистром Солдатовым, отправлять ли тело к полку или похоронить завтра в селении Дуб, воспользовавшись тем, что при пехотном полку есть священник, а в селении православная церковь. И решили похоронить перед выступлением, так как неизвестно, где находится полк.

Петренко и два солдата были убиты, а шесть человек ранено… Сотни трупов пехотных солдат остались лежать на жнивье, и их постепенно свозили к широким братским могилам.

Для чего?

В этот осенний день весь бой был непонятен. Шли на выстрелы, повинуясь требованию устава, и наткнулись на какой-то встречный бой, на начало большого сражения, прославившего потом части XIX Армейского Русского корпуса… Но в те недолгие часы, что Морозов лежал с солдатами на жнивье, наблюдая отбитие несовершившихся атак, ему эти первые убитые показались обидными и ненужными.

«Мы даже и не стреляли!» — думал он.

VIII

Со временем Морозов привык равнодушно относиться к потерям. Научил его этому «покойному на них взгляду случайно встреченный казак. Морозов шел с полком к Висле. Был хмурый ноябрьский день. Проходили через польские местечки, откуда бежали жители и где только жиды оставались в лавках и «склепах», складах товара, и все еще торговали, продавая солдатам хлеб, колбасу, рубашки, табак и папиросы.

Лошади медленно брели по киселю грязи, утопая в нем по колени и далеко брызгая ногами капли, блестящими катышками ложившиеся поверх грязи.

День был хмурый, и впереди, не смолкая, гремела артиллерия. Были ее земные громы, подобно громам небесным, непрерывны и гулки. Навстречу их полку, черными, жухлыми полями в тяжелых бороздах, рысью пробирался казак…