Единая-неделимая

В главе VII «Под знамя» — и, ах! какой великолепной главе, которую даже нисколько не портит длиннота полного текста Петровской присяги, юнкера берут «на краул»… «Раз! Два! Три! Три быстрых и ловких дружных приема, звучащих как три легких всплеска…» Милый юнкер — «фараон» Александров — это вам показалось. Всплеска и даже, вернее, треска, — было два — «ать, два!». Ибо брали «с плеча» (не теперешнего, а старого «берданочного»), в два приема. С первым — подбросить ружье правой рукой, поддержав левой в обхват на высоте плеча, со вторым вынести винтовку вперед груди. В три счета было четыре приема: с «на плечо» — «ружья вольно» (теперешнее «на плечо») и «к ноге», с «ружья вольной — «на плечо» и «к ноге».

Тесаки у юнкеров, не только Московских, но у всех вообще были сняты не за драку с молодцами в Соболевке, а при перемене формы, когда юнкерам была дана общеармейская пехотная форма и штык — «селедка» сменил нарядный тесак, оставшийся только у пажей, как гвардейской части… За драку с Охотнорядцами, во время которой были пущены в ход штыки, юнкера Московских училищ одно время ходили вовсе без оружия, чем чрезвычайно тяготились.

Граф Олсуфьев на балу был в темно-зеленом доломане и малиновых чикчирах, а не в мундире и рейтузах.

Полуинструментальную съемку делали на младшем курсе, а глазомерную на старшем, а не наоборот.

В главе XXX — «Производство» — автор ошибается, говоря: «по каким-то очень важным государственным делам Император задержался за границей, и производство можно ожидать только в середине второй половины июля месяца…» Производство всех юнкеров бывало по окончании больших Красносельских маневров, когда давался общий приказ «по военному ведомству», передаваемый по телеграфу во все училища. Обыкновенно это бывало в первой половине августа. Таким образом, юнкера не могли ожидать производства ранее этого срока. Их волнения были напрасны. Юнкер Александров был произведен в подпоручики 10 — 22-го августа 1889-го года» (Гр. А.Д. «Юнкера» — роман А.И. Куприна // Русский инвалид. 1933. N 51. «Гр. А.Д.» — один из наиболее частых псевдонимов Петра Николаевича Краснова, взятый по кличке его любимого коня — «Град», — на котором он не раз участвовал в различных конных соревнованиях).

Едва ли не главными героями произведений П. Н. Краснова являются кадровые офицеры Императорской Российской Армии, те, кто едва ли не с молоком матери впитывал свою будущую судьбу, неизменную уже в нескольких поколениях. Главный герой романа «От Двуглавого Орла к красному знамени» гвардеец Саблин вспоминал:

«Ему было восемь лет, но он знал полки. Все стены квартиры были увешаны картинами, изображавшими войска: битвы, сцены на биваках, парады, церемонии. Саша любил их смотреть…

— Папа, я буду офицером?

— Всенепременно.

— А если, папа, я не хочу офицером!

— Нельзя, брат. Все Саблины были офицерами. Что штатские?! Штатские и не люди даже» (Краснов П. Н. От Двуглавого Орда к красному знамени. Кн. 1. Екатеринбург, 1994. С. 219).

Нельзя сказать, что предки, носившие офицерские чины, были отличительной особенностью гвардии или, более того, гвардейской кавалерии (хотя очень часто главные герои красновских произведений именно они, что и неудивительно, ведь именно в гвардейской кавалерии прослужил большую часть своей жизни сам автор):

«Козлов был самым обыкновенным пехотным офицером. Он родился в казарме, в глухом польском местечке, где отец его командовал ротой. Вероятно, и отец его также родился от ротного командира и также или в казарме, или в военном поселении. Козлов как-то этим вопросом не задавался. Их фамилия была незадачливая — дальше майорского чина не шли. Бабушка рассказывала Козлову, что их предок при Петре Великом тоже был капитаном, командовал ротой и убит под Нарвой. Прадед в майорском чине погиб в Лейпцигском бою, дед долго командовал ротою и на старости лет устроился смотрителем госпиталя. Отец умер капитаном, простудившись на зимних маневрах. Детство Козлова была казарма, потом кадетский корпус — та же казарма, потом Павловское училище — опять казарма и, наконец, Зарайским полк — казарма. Весь мир для него от рождения и навсегда замкнулся в казарме и в ее интересах: хорошо упревшей, рассыпчатой каше, жирных щах, мясной порции в 20 золотников не меньше, прицельных станках, нежной любви к винтовке, благоговении на стрельбище, церемониальном марше и штыковом бое. Мимо неслась грозная суетливая жизнь» (Краснов П. Н. От Двуглавого Орла к красному знамени. Кн. 1. Екатеринбург, 1994. С. 545).

Из романов Петра Николаевича можно узнать то, что не найдешь ни в одном документе, что просто не фиксировалось, как, например, неписаные нормы поведения или же «изыски» увольняемых в запас казаков. Много таких эпизодов в романе «Домой!», где описывается родной полк П. Н. Краснова — Лейб-Гвардии Атаманский.