Единая теория всего [Трилогия]

— А Ильинский?

— Его не нужно предупреждать, — серьезно ответила Яна. — Он видит иначе. Вот ты где сейчас?

— Полукруглый зал. Серые стены, похоже, бетон или грубая штукатурка. Наливной пол. Потолок сводчатый, железная дверь…

— А я нет, — перебила Яна. — Я не вижу ничего подобного, понимаешь? И Савва тоже этого бы не увидел. А то, что воспринимаю я, или он, описать очень сложно.

— Можешь и не пытаться.

— Не буду. В двух словах: мы в масах, закулисье Полигона. Единственное из альтернативных пространств, доступных для людей в физическом теле, хотя просто так сюда не попасть, да и злоупотреблять такими визитами никому не советую. Тут, — она показала в сторону двери, — одна из наших баз материально-технического снабжения. Проход к ней и саму базу строили элохим, так что наш вход сюда шеды не зафиксируют. Мне нужно обновить запас лхаш, ну, и еще кое-что заказать и сделать.

Она занесла кулачок над дверью, потом остановилась и обернулась ко мне.

— Шомер базы — ишим Кавуа, он мой старый приятель и, в общем-то, элохим спокойный и понимающий. Но ты все же воздержись, пожалуйста, от этих твоих шуточек саркастических, хорошо? Я не так часто являюсь с гостями, не позорь меня.

— Не буду, — пообещал я. — Слово коммуниста.

Яна сверкнула глазами и застучала в гулкую дверь.

Загрохотали засовы, несколько раз со скрежетом провернулся в замке ключ и дверь приоткрылась. В проем выглянул невысокий худой паренек с падающей на лоб черной челкой, в синем халате, из нагрудного кармана которого торчала пара карандашей и разноцветные ручки. Выглядел он как студент на производственной практике. Паренек посмотрел на Яну, кивнул и сказал:

— Йанай.

— Кавуа, — отозвалась она и тоже кивнула.

Паренек перевел взгляд на меня.

— Познакомься, это Виктор Адамов, — представила Яна. — Мой друг и помощник в текущем проекте.

— Ясно, — отозвался Кавуа. — Он в курсе, что сейчас стареет минимум в семь раз быстрее, чем в пределах своих измерений?

— Теперь в курсе, — недовольно поморщилась Яна. — Войти можно?

За железной дверью оказался небольшой квадратный тамбур с пустой доской объявлений, покрытой желтоватыми пятнами высохшего клея и обрывками серой бумаги, да облезлым стулом в углу. Кавуа пропустил нас внутрь, закрыл дверь, запер ее на массивный засов, а потом открыл другую, деревянную, выкрашенную белой краской, и жестом пригласил пройти.

Мы оказались в обширном квадратном зале, который напомнил мне склад вещественных доказательств при ГУВД: синие казенные стены, металлические стеллажи от пола и до низкого потолка, полки уставлены лотками, перемотанными изолентой картонными коробками, и металлическими ящиками размером от небольшой шкатулки до полноценного сундука, куда полвека назад вместился бы весь скарб небогатого семейства. Ящики были цвета слоновой кости и с защелками по боками. В углу за тесно набитым папками шкафом примостились картотека и желтый письменный стол с настольной лампой, а посередине зала стоял еще один, широкий и длинный, блестящий матовой металлической поверхностью, на которую Кавуа шлепнул разграфленный лист бумаги.

— Итак, чем могу?..

Яна сняла с руки свой браслет с кармашками, потерла запястье и начала перечислять:

–"Круговорот" — штуки две или три, два "Сиреневых тумана", три "Грезы", потом еще "Светлый путь", побольше, штук пять, "Искра", "Паутина", "Джокер" — всего по три штуки, и, пожалуй, "Гнездо шершней" — одно, а лучше пару.

Кавуа покивал, делая ручкой пометки в разных графах, потом отошел к стеллажам и вернулся обратно с двумя небольшими ящичками. Щелкнул замками, покосился на лежащий браслет и сказал:

— Носитель не хочешь сменить? Этот нелепый какой-то, да и заметный.

Яна пожала плечами.

— Зато все под рукой и помещается много. А ты что предлагаешь?

Шомер откинул крышку одного ящичка и извлек оттуда монетницу — металлический прямоугольный футляр с семью вырезами для монет разного достоинства, закрытых пластиковыми заглушками на пружинах.

— Ну, не знаю, — с сомнением протянула Яна. — Его же в сумке носить придется. И категорий всего семь.

Я кашлянул. Они повернулись ко мне.

— Вообще-то, товарищ Кавуа прав, — сказал я. — Это точно получше браслета: есть преимущество скрытого ношения, вопросов не вызывает, не привлекает внимания. Я бы рекомендовал.

Кавуа серьезно посмотрел на меня и одобрительно кивнул.

— Ой, Адамов, ну если ты говоришь, то хорошо, — согласилась Яна. — Тогда убери "Сиреневый туман" и добавь "Грезы" и "Паутины" по одной штучке.

–"Паутины" всего две осталось, не получится. Дефицитная вещь, а снабженцы подводят. Могу "Грез" выдать побольше.

— Хорошо, хорошо. И мне еще деньги понадобятся. Сколько у меня осталось лимита в этом месяце?

— 762 рубля 40 копеек.

— Давай все. Пригодится.

Кавуа отправился куда-то в дальний угол зала и скрылся за стеллажами. Послышался звон ключей, лязг и скрип отворяемой дверцы сейфа.

— Я тебе сколько за карусели должна? — негромко спросила Яна.

— Да ладно, брось.

— Вот поэтому ты и такой бедный, Адамов. Ничего не "брось", мы с тобой не на свидании были. Я же пообещала, что отдам. Так сколько?