Единая теория всего [Трилогия]

— Ну? Готовы объяснить, как так получилось, что семнадцать — семнадцать! — сотрудников уголовного розыска не смогли двух человек задержать?

Я поостерегся уточнять, сколько из этих семнадцати принадлежали именно к уголовному розыску, и твердо ответил:

— Так точно, товарищ генерал! Готовы!

С пачкой рапортов в протянутой руке я направился к столу, невольно перейдя на строевой шаг. Путь от дверей был неблизкий. Генерал продолжал:

— Мы в 1955 году банду Свиридько брали — все бывшие полицаи, пять человек с автоматами! А нас знаешь, сколько было? Тоже пятеро, вот сколько!

Он растопырил мощную пятерню и с силой прихлопнул ею пачку бумаг на столе. Золоченый письменный прибор, настольные часы и хрустальная пепельница подпрыгнули и замерли по стойке "смирно".

— У них — трое убитых, а у нас — двое раненых, вот так. Еще, правда, пса застрелили, Султана — жалко, хороший был, лютый, он самому Свиридько руку почти начисто успел отгрызть. А вы все теперь что? Семнадцать человек…

Генерал покачал головой.

— Это не говоря уже о том, какой кавардак в городе устроили. Тут, конечно, все отличились, к счастью, не только угрозыск. Сейчас и в ГАИ, и в патрульно-постовой тоже рапорты пишут, коллективно. А остановил злодея в итоге гражданский. Знаешь, кстати, кто?

Я не знал.

— Некто Боровков Василий Федорович, вот кто. Герой войны, летчик-истребитель, орденоносец. Двадцать восемь сбитых фрицев и два тарана, так-то. У однополчанина в гостях засиделся, говорит, возвращался домой, а тут увидел, как милиция едва ли не в полном составе за одним нарушителем по его району гоняется, и вот — проявил военную смекалку и мужество. Если бы не он, вы бы до сих пор по улицам разъезжали.

Генерал вздохнул.

— Ладно, давай почитаю, что тут вы написали… Да сядьте уже оба, не маячьте.

В углу кабинета высокие часы в массивном деревянном корпусе громко отсчитывали секунды. Где-то далеко за окном с гудением проползла поливальная машина. Было тихо. Макаров тревожно поглядывал то на меня, то на генерала. Тот по ходу чтения кряхтел, краснел, а потом, перевернув последний лист — как раз с рассказом Васи Ишкова про тишину и покой, которые снизошли на него, пока он вел наблюдение, — встал и молча подошел к окну, заложив руки за спину и погрузившись в молчание.

Макаров страдальчески потянул узел галстука и посмотрел на меня с укоризной.

— В общем, так, — наконец заговорил генерал. — Вот это все никуда не годится. Придется переписать.

Он чуть повернулся и показал пальцем на разложенные на столе бумаги.

— Есть переписать! — с готовностью откликнулся я. — А как?

— Как, как… — проворчал генерал, вернулся за стол и тяжело уселся в кресло. — Как, как… Ты сам, капитан, читал это?

— Так точно, товарищ генерал!

— Тогда что спрашиваешь?

— Там все верно изложено, товарищ генерал.

— А я и не говорю, что не верно. Я, знаешь ли, за сорок лет службы побольше твоего повидал. Тебе и во сне не приснится. Но переписать надо. Или ты хочешь, чтобы вас всех комиссовали к чертовой бабушке по состоянию психического здоровья?

— Никак нет.

— Вот и я никак нет. У меня через два часа совещание наверху, буду докладывать товарищу генерал-майору, а потом, скорее всего, с ним вместе еще и в Ленгорисполкоме отчитываться придется. А то и в горкоме партии. Там вот эти твои фантасмагории не оценят. Теперь давай думать, как переписывать.

Я придвинулся ближе, генерал вооружился красным карандашом и со сноровкой, выдающей большой и горький жизненный опыт, быстро набросал правки.

— Ну вот, никакой чертовни. Так, смотрим: у Шамранского пес сбился со следа и завел его в тупиковый двор; за рулем никто не дрался, просто машина управление потеряла — у нас таких потерявших уже десяток, не считая заглохших и со сгоревшей электрикой; гонщик этот на "Волге" из райотдела хотел совершить обходной маневр, но подвело знание местности; Зубровин производил предупредительные выстрелы, когда ханыги эти набросились на Гвичию…

— Шестнадцать раз предупредительно выстрелил, товарищ генерал?

— Да, шестнадцать! — отрезал генерал. — Гуманистом оказался майор, думал, что образумятся. Что еще? Вот непосредственно с боевым контактом на лестнице сложно: Бодровы, заплутавшие в квартире, участковый сознание потерял, ты тоже — оглох и ослеп… Значит, пишите, что преступники применили светошумовую гранату, ясно?

— Так точно!

— А откуда у них граната такая, капитан?

— Откуда? — с искренним интересом спросил я.

— А вот тут мы вспоминаем про лиц, разыскиваемых по ориентировке КГБ, которых вы видели в той квартире! Ты же их видел?

— Так точно. И я, и Бодровы, и Шамранский успел заметить. Всё в рапортах.

— Вот и пусть теперь доблестный Комитет государственной безопасности разбирается, кто эти двое такие, имеющие на вооружении специальные средства и обладающие подготовкой, позволяющей долгое время уходить от преследования сотрудников милиции, а потом — что характерно! — предпочитающие с крыши сброситься, но не даться живыми. Понимаешь намек, капитан?

— Так точно, товарищ генерал! Гениально.