Единая теория всего [Трилогия]

— Сейчас здесь присутствуют все партии, которые были или будут сыграны когда-либо. Их количество оценочно определено Клодом Шенноном, называется числом Шеннона и составляет приблизительно 10¹²⁰. Для понимания: количество атомов в наблюдаемой Вселенной оценивается в 10⁸¹. Но я делаю ход, — он переставил белую пешку на Е4, — и вот уже возможных к реализации сценариев дальнейшей игры стало меньше, пусть и ненамного. Каждый раз на доске присутствует фактически бесчисленное множество возможностей для продолжения игры, и они так же объективны, как существующая позиция, пока я не сделаю очередной ход и не изменю этим самым реальность игрового мира, в которой появится новое множество сценариев, одновременно существующих в настоящем и будущем. И всё это — на доске из шестидесяти четырех клеток и с участием тридцати двух фигур. А теперь представь себе числовой объем сферы вероятности, которая вмещает все параллельно существующие сценарии развития мира, где миллиарды человек ежесекундно генерируют обстоятельства, влияющие на взаимосвязь гипотетических и состоявшихся событий. И каждый из этих сценариев образует собственную реальность, которая настолько же объективна, как та, которую мы сейчас проживаем.

— Не вмещаю, старичок, — признался Гуревич. — Это ты гений, а у меня голова маленькая, и сейчас там фазированные антенные решетки, которые при раскрытии в космосе начинают вибрировать, и как погасить эту вибрацию, я пока не понимаю.

— Кстати, хотел с тобой одной идеей поделиться, — сообщил Савва. — Как раз по твоей проблематике. Предположим, возможно сгенерировать помеховый сигнал с абсолютно универсальной когерентностью по отношению ко всем частотам радиоволн и вообще любого электромагнитного излучения. Это решит проблему подавления средств связи и обнаружения?

— Ты про "белый шум" говоришь? Так это и есть широкополосная помеха, я же рассказывал…

— Нет, не то. Представь сигнал, который…ну, пусть будет, подстраивается под любую частоту, идеально совпадая по длине волн, понимаешь? Универсальный, с миллиардами вариантов полной идентичности.

— Ну, звучит как ответ на все вопросы, — осторожно начал Гуревич, — но только я не понимаю пока…

— Вот посмотри. Я тут набросал на скорую руку.

И Савва протянул приятелю несколько исписанных мелким почерком листов. Тот взял и внимательно стал читать.

— Я предположил, — продолжал Савва, — что можно было бы использовать в качестве базовой идеи принцип квантовой неопределенности. Если принять, что субатомные частицы реализуют одновременно все возможные варианты движения, то чисто теоретически мы имеем право предположить, что гипотетическая волна в периоде распространения будет иметь свойство когерентности частотным характеристикам любого электромагнитного излучения. Радиоволнам в том числе, хоть бы они меняли частоту каждую наносекунду.

Гуревич оторвал взгляд от бумаг.

— Дружище, то, что ты тут написал, я понимаю через строчку, если честно, хотя общая идея ясна. Но это что-то совсем глубокая теория, не находишь? То есть я в принципе не представляю связи между колебаниями на квантовом уровне и реальным радиосигналом.

Савва задумался, сделал ход и сказал:

— Эйнштейн говорил, что для решения кажущейся неразрешимой задачи нужно подняться на один уровень выше предлагаемых в ней условий. В качестве исходной модели представим несколько уровней окружающего мира. Первый — тот, который является в нашем понимании привычно материальным и распространяется до атомных структур; его законы более или менее точно описываются классической физикой, он доступен наблюдению, и на него мы можем воздействовать теми или иными техническими средствами, которые есть в нашем распоряжении. Но атомы не являются конечным строительным материалом реальности. Субатомный или тем более субквантовый уровень полностью недоступен как нашему наблюдению, так и описанию с помощью известных законов физики и относительно постижим только при помощи творчески применяемого математического аппарата и физических гипотез, в рамках которых мы вынуждены прибегать к довольно рискованным метафорам типа струн или "очарованных кварков". Это настоящий квантовый мистицизм, но именно на этом, принципиально невидимом и условно доступном пониманию уровне расположены механизмы, определяющие наш так называемый материальный мир. Очевидно, что там существуют еще не описанные формы взаимодействий, квантовые флюктуации, которые меняют реальность — кто знает, как часто, и воспринимаем ли мы эти изменения, замечаем ли их; может быть, ежеминутно или ежечасно мир меняется радикально — и мы вместе с ним, с нашими воспоминаниями, убеждениями, мыслями, всякое мгновение рождаясь, как новые личности, а потому не в состоянии отследить изменения, подобно тому, как пассажиры сверхзвукового самолета не чувствуют скорости и расстояния, в то время как пересекают океаны и континенты…

— Савва, не увлекайся. Ближе к делу. И тебе шах.