Единая военная доктрина и Красная Армия

В самом деле, что из себя представляла Германская империя к началу четырнадцатого года? Это было мощное экономически и политически капиталистическое государство, с ярко выраженной империалистической окраской; государство, проводившее откровенно хищническую политику и, опираясь на свои материальные культурные силы, стремившееся к мировой гегемонии. Наличие крупных конкурентов в лице других империалистических стран (Франция, Англия, Россия и пр.), исторически раньше создавших государственные национальные объединения и успевших захватить лучшие куски общемировой добычи, заставляет капиталистическую Германию напрячь все ее силы в борьбе за мировое положение. Правящий в Германии буржуазный класс всю жизнь страны подчиняет этой основной государственной цели - победе над конкурентами. Пресса, наука, искусство, школа, армия - все организуется и направляется буржуазией в одну точку. Буржуазии удается идейно развратить и подчинить своему влиянию даже значительные слои германского пролетариата - класса, объективно враждебного той хищнической линии поведения, которая проводилась буржуазией. И на этой почве, в этой атмосфере всеобщего преклонения пред армией и флотом на основе активнейшей внешней политики, ставившей армии определенно наступательные задачи, не могло создаться ничего другого, как то, что мы имеем в лице германской доктрины, в личном составе ее генерального штаба и всей германской армии. Армия императора Вильгельма, отразившая собой Германию буржуа и помещиков, уверенных в своей силе и упоенных мечтами о мировом могуществе. "Германия превыше всего". Вот тот девиз, который отравлял сознание большинства германского народа в эпоху империалистической войны. И верные этому девизу германские полки сокрушающим потоком, уверенно, следуя принципам своей доктрины, ринулись на равнины Бельгии.

Первые же столкновения с армиями враждебных стран показали стратегическую и тактическую правильность положений германской доктрины.

Так обстояло дело в Германии. Основной вывод, который можно сделать отсюда, следующий: все военное дело данного государства, в частности, то учение, на основе которого строятся его вооруженные силы, являются отражением всего уклада его жизни и в конечном счете - его экономического быта, как первоисточника всех сил и рессурсов. Никогда германским генералам не удалось бы создать своей военной доктрины, ни даже, если бы это было сделано, не удалось бы привить ее всей толще германской армии, если бы этому не благоприятствовали соответствующие условия германской жизни.

Перейдем теперь к Франции.

Эта страна тоже является представительницей хищничествующего империализма. Так же, как германская буржуазия, Франция всегда была готова захватить чужое добро и действовала в таких случаях ничем не лучше "милитаристической" Германии. Но в действиях французской буржуазии все же имелось существенное отличие от действий своей восточной соседки. В своих спорах с конкурентами из-за добычи ей недоставало той откровенной наглости и самоуверенности, которой отличалась германская правящая клика. Стоит вспомнить лишь конфликты 1905, 1909 и 1911 годов с той же Германией из-за Марокко и ту трусливую хищную и изворотливую политику, которую проводила Франция, цепляясь за ускользавшую из рук добычу и в то же время не имея решимости начать грызню.

Этот своеобразный характер французской внешней политики определялся общими экономическим и политическим положениями III республики. Французская промышленность заметно отставала в своем развитии промышленности от других передовых стран; французское население в течение ряда лет не обнаруживало тенденции роста, и фраза "la population reste stativement" стала обычной характеристикой движения народонаселения Франции по данным ежегодного статистического отчета. Вместо открытого захвата чужих территорий, с риском ввязаться в тяжелую борьбу, французский капитал искал других, более спокойных путей эксплоатации чужого труда, идя широко на сделки всякого рода с иностранным капиталом в целях мирного дележа добычи.