Эдинбург. История города

Несмотря на то, что торговлю с Англией стало можно вести свободно, только из-за одного этого процветать она не начала. На общебританском внутреннем рынке, который под охраной пошлин работал на протокапиталистических принципах, качество и цена шотландских товаров приобрели особое значение. Добыча угля в Лотиане (главная индустрия региона) шла тяжело. Высокая себестоимость этого угля делала его слишком дорогим для продажи в Англии. Наоборот, из Ньюкасла поставляли уголь в Шотландию. Шотландский текстиль по качеству был ниже привозного и оставался таковым, так как его производили для себя, а не на экспорт. Он не мог конкурировать с превосходившей его по качеству английской продукцией. Производство ткани в Ньюмиллзе рядом с Хаддингтоном, в которое эдинбургские купцы вкладывали деньги на протяжении полувека, было ликвидировано к 1711 году.

Дела в Эдинбурге шли плохо. В 1709 году в казне кончились деньги: «поскольку доходы этого славного города в значительной мере упали, он не в состоянии выплатить долги торговцам». Городской совет постановил, что «всем следует остерегаться трат, не являющихся необходимыми, а что касается общественных работ, проводить следует только те, что совершенно неизбежны». В 1714 году один из сторонников Унии признал, что «поистине, Эдинбург при заключении Союза пострадал, как и, в определенной мере, окружающие земли, обеспечивавшие его существование, поскольку теперь и потребление, и занятость торговцев уже не те, что прежде». Лорд-мэр сэр Роберт Блэквуд писал члену парламента Патрику Джонстону о неиссякаемом эдинбургском национализме: «Неудивительно, что обитатели этого места настроены так враждебно; с момента заключения Союзного договора они только и делали, что прозябали, их глас — глас целой нации, как всем известно». В 1715 году, когда Шотландия попыталась обрести свободу, лорд-адвокат сэр Джеймс Стюарт опасался, что скорее всего главные беспорядки произойдут именно в столице, из-за «упадка всякой торговли и улиц, увешанных бесконечными объявлениями» [то есть объявлениями о продаже домов]. [221]

Позднее Адам Смит, отец экономики, в свое время поддерживавший Унию, вспомнит 1707 год и напишет: «Ничто не кажется мне более понятным, чем недовольство, какое испытывали шотландцы в то время. Все сословия единодушно проклинали меру, столь противоречащую их непосредственным интересам». Еще позднее Роберт Чеймберс так будет вспоминать этот спад в своем труде «Традиции Эдинбурга» (1824): «С момента заключения договора до середины века существование города было совершенно пустым и бессодержательным. Атмосфера уныния и подавленности окутала его. Коротко говоря, это время можно назвать черными днями Эдинбурга». [222]

Население города каждый год 10 июня выходило на публичное шествие в честь дня рождения претендента на престол, которого поддерживали якобиты, сына Якова VII, также носившего имя Яков и известного как Старший Претендент. С каждым годом толпа становилась все многочисленнее. В 1712 году на улицах исполняли под аккомпанемент повстанческие песни и открыто пили за реставрацию законной династии Стюартов. Вдоль побережья у Лейта корабли поднимали флаги со старым королевским гербом, а ночью на Хай-стрит и на Седле Артура жгли праздничные костры. В 1713 году была поставлена символическая коронация Якова и сожжено изображение Ганноверского дома. В 1714 году правительству пришлось запретить собрания в общественных местах, и опять отдали распоряжения о закрытии таверн в десять вечера. Королева Анна была еще жива, но оставалось ей уже недолго. В августе она умерла, и королем Великобритании был провозглашен немец Георг. [223]

* * *

6 сентября 1713 года якобиты подняли над Марсовым холмом в Абердиншире штандарт Старшего Претендента. В сентябре лорд верховный судья Шотландии, верный сторонник Унии Адам Кокберн из Ормингстона, получил в Эдинбурге тревожное послание от своей сестры. Ее муж, противник Унии, доктор Уильям Альберт, проговорился, что в столице должна произойти попытка переворота. Кокберн послал предупредить магистрат и военных. Магистрат вызвал городскую гвардию, в замке была усилена охрана.

Заговорщики-якобиты, собиравшиеся штурмовать дворец, тем временем пили за будущий успех в городе и его окрестностях. До установленного места встречи в Грассмаркете добралось человек сорок. Их план отчасти напоминал тот способ, каким юный Уильям Фрэнсис взял замок для Роберта Брюса четырьмястами годами ранее: они собирались вскарабкаться по обрыву и перелезть через стену с помощью веревочной лестницы. Беда была в том, что лестница, предоставленная доктором Артуром, оказалась недостаточно длинной. Теперь якобиты ждали Чарльза Форбса, чтобы тот принес лестницы подлиннее. Однако Форбс продолжал пить и пришел только тогда, когда все уже было кончено.