Эдинбург. История города

Адам в собственном доме в Каугейте держал небольшой салон для интеллектуалов, куда любил приглашать выдающихся молодых кандидатов в священники церкви Шотландии. Одним из них был его племянник Уильям Робертсон, с которым мы уже встречались — впоследствии ему было суждено возглавить Эдинбургский университет. Среди других был Хью Блэр, который на вершине карьеры стал священником из Кэнонгейта, затем служил в соборе Святого Жиля; одновременно с последней должностью он также занимал кафедру риторики и изящной словесности в университете, то есть был первым профессором английского языка на Британских островах. Бывал там и Адам Фергюсон, рожденный в семье горского пастора, который отправился на юг, чтобы стать священником, но в итоге устроился в качестве профессора этики в университете. Еще один, Джон Хоум, сын секретаря городского совета Лейта и священник церкви Этельстанфорда, шокировал строгих кальвинистов, написав и поставив пьесу «Дуглас»; позднее он уехал в Лондон с тем, чтобы стать частным секретарем премьер-министра, лорда Бьюта. Джон Джардин, священник церкви Трон, наладил отношения с местными политиками, став зятем лорд-мэра Драммонда. Наконец Александр Карлайл по прозвищу «Юпитер», священник из Инвереска, знаменитый своей красотой, энергией и остроумием, оставил нам воспоминания о всех остальных посетителях этого салона. Это была славная компания, и они вспоминали студенческие годы как лучшее время в жизни. Среди самых волнующих событий было приближение к городу армии якобитов, предводительствуемой принцем Чарльзом, которому в то время было столько же, сколько и им. Они вступили добровольцами в войска, охранявшие столицу. Едва горцы заняли Эдинбург, эти войска были сразу распущены без боя. Если бы не это, нашим друзьям пришлось бы подчиниться приказу и участвовать в сражении при Престонпенсе на стороне англичан и умереть вместе с ними. История Эдинбурга тогда была бы совсем другой. [288]

Вместо этого молодое поколение попыталось захватить власть в церкви. Ему пришлось вступить в противоборство со старшим поколением, все еще ратовавшим за ортодоксальность и бескомпромиссность, которые, по их мнению, могли наилучшим образом обеспечить защиту пресвитерианства. Однако дух новой эпохи становился все более светским, стремился к созданию общества, построенного не на отвержении, а на интеграции, в то время как британское правительство делалось все более корыстным, циничным и деспотичным. Таким образом, в эту эпоху обновления страну ждало немало битв.

Этим восходящим звездам церкви из-за нападок, грозивших погубить их карьеру, пришлось объединиться вокруг философа Юма и судьи Кеймса. Атеизм Юма уже стоил ему кафедры этики в Эдинбургском университете в 1745 году — хотя это не удовлетворило мстительные чувства его врагов. Кеймс не сказал и не сделал ничего предосудительного, всего-навсего изложил в своих трудах стандартную теорию шотландского Просвещения о том, что человечество на протяжении истории пережило несколько последовательных этапов развития, от охоты и собирательства к торговому обществу, при этом каждый этап сопровождался смягчением нравов и укреплением морали. То был пересказ истории, в которой не упоминалось появление Спасителя. Таким образом, ее могли счесть еретической и подвергнуть цензуре. [289]

Воинственные пресвитериане решили покончить с Юмом и Кеймсом в 1755 году. Преподобный Джон Бонар из Кокпена в Мидлотиане опубликовал брошюру, в которой обвинял их в ереси и требовал осудить на следующем заседании генеральной ассамблеи. Если бы он преуспел, Юм уже не смог бы получить в Шотландии ни одной стоящей должности, да и Кеймс был бы скомпрометирован в глазах коллег. Это был крайне серьезный и дерзкий шаг. Однако к этому времени большинство вышеупомянутых молодых священников уже имели приходы и поэтому могли участвовать в заседаниях ассамблеи. Им не нравился атеизм Юма и то, что в истории Кеймса не упоминался Бог. Однако они понимали, что фанатичные нападки на шотландских мыслителей представят церковь врагом свободной мысли и отбросят страну назад. Их единомышленник, принадлежавший к более старшему поколению, преподобный Роберт Уоллес из Грейфрайерс, спросил, не предлагает ли ассамблея преследовать «тихих заблуждающихся сочинителей» потому, что ей не удалось ничего поделать с «пьяницами, гуляками, сутенерами и неверными мужьями»; отличный вопрос. [290]