Эдинбург. История города

Преследования лишь способствовали усилению ковенантеров. В 1666 году им даже удалось поднять мятеж, пусть и с легкостью подавленный в битве при Раллион-Грина у холмов Пентланд, в нескольких милях к юго-западу от Эдинбурга. Около тысячи взбунтовавшихся крестьян собрались с вилами, косами и палками. Они собирались выступить в сторону столицы, но повернули назад и обнаружили, что путь им перекрыл Проклятый Тэм, роялистский генерал Тэм Далйелл из Биннса. Его можно было узнать по длинной бороде, которую он не брил с тех пор, как услышал о казни Карла I. Затем он провел несколько лет в изгнании в России, служа в армии тамошнего царя. Другим его прозвищем было Дейл-Московит, поскольку с собой он привез гениальное русское изобретение — тиски для больших пальцев. Теперь с ними было суждено познакомиться и ковенантерам. Проклятый Тэм разбил крестьянскую армию, кого убив, кого захватив в плен. Многих пытали и повесили в Эдинбурге.

Снова приговоренные встретили смерть неустрашимо, чтобы не сказать — безразлично и чуть ли не с радостью. Один из казнимых, двадцатишестилетний Хью Маккейл на эшафоте балагурил: «Прощайте, отец и мать, друзья и родные. Прощай, мир и все его радости. Прощайте, еда и выпивка. Прощайте, солнце, луна и звезды. Приветствую тебя, Бог и Отец. Приветствую тебя, добрый Господь Иисус, приветствую тебя, благодатный Дух. Приветствую тебя, блаженство. Приветствую тебя, вечная жизнь. Приветствую тебя, смерть». Дэвид Арнот сказал, что «крайне польщен быть в числе свидетелей Иисуса Христа, пострадать за Его имя, за истину и правое дело; и сегодня я почитаю блаженством, венцом и королевской почестью претерпеть долю Его страданий». Хамфри Колхаун уверял толпу зрителей в том, что «благословляет Господа снова и снова готов умереть за эту клятву и Ковенант». Джон Шилдс извинился за то, что он «необразованный человек и не привык говорить на публику», но, добавил он, «я с радостью пожертвую своей жизнью за это правое дело». Джон Маккаллох, старик, указал на то, что он и другие подвергались казни «исключительно за то, что приняли Ковенант и весьма далеки от того, чтобы стыдиться этого, и считают честью то, что их сочли достойными пострадать за такое дело». Джон Уодроу, купец, был согласен с ним: «Я благословляю Господа, который счел меня достойным умереть за такое благое и почтенное дело». Джон Нейлсон был одним из немногих помещиков, пришедших к Раллион-Грину; он говорил, что примкнуть к этому восстанию было для него долгом, а пострадать за него — честью. Томас Патерсон поблагодарил Бога, «который не только сохранил нас верными Ковенанту, но также принял наш дар и отличил нас, дав возможность подобным образом обратиться к народу… и это в самом твоем сердце, о Эдинбург!» Александр Робертсон сожалел только о том, что «столь многие в этом городе, когда-то знаменитом и почитаемом за признание правого дела и Божьего Ковенанта, благословенном среди многих других городов торжественными собраниями для творения молитв и управления народом, попались в эту ловушку и выступают против возрождения дела Божьего в этом краю». Так все и продолжалось.[182]

Ковенантеры фигурируют в народной памяти как селяне, собиравшиеся с оружием в руках на тайные сходки среди холмов и рощ, в любой момент готовые сразиться с охотящимися на них королевскими драгунами. Однако ковенантеров также можно было увидеть и в Эдинбурге, и не только на эшафоте. Здесь тайные собрания проводились в частных домах. Пылкая набожность, активизировавшаяся в то ужасное время, сводила вместе людей, которые хотели укрепить друг в друге веру, собираясь для совместных молитв, часто под предводительством какого-нибудь лишенного сана пресвитерианского священника. В Эдинбурге эти собрания, возможно, оставались секретными, но мы можем понять, что они все же проходили, по тем мерам, которые правительство принимало, чтобы обнаружить и запретить подобные «тайные рассадники ереси и беспорядка». В 1679 году даже самих магистратов привлекли к суду Тайного совета за то, что они, насколько было известно, разрешили провести подобное собрание в часовне Магдалины. С них взяли штраф и обязали быть более бдительными в будущем. Чтобы смягчить приговор, им оставалось только сообщить, что они уже приняли меры для недопущения других собраний, например, в церкви Богоматери.[183]

* * *

Показному конформизму не всегда можно было доверять, иногда даже совсем по другим причинам, нежели те, что вызывали подозрение властей. В 1670 году Эдинбург потрясло дело майора Томаса Вира, начальника городской гвардии и бывшего офицера армии Ковенанта. Он жил в отставке на Уэст-Боу вместе со своей сестрой Гризель. На улице его можно было узнать издалека по черному деревянному посоху. У него была репутация одного из самых богобоязненных людей в городе, и он прилежно посещал тайные религиозные встречи. Там он также выделялся благодаря пылу, с которым веровал, и серьезностью, с которой убеждал своих товарищей покаяться. В последнее время, однако, при слове «гореть» он всегда выказывал признаки беспокойства.