Эдинбург. История города

На тот момент наибольшего прогресса в том, что касается науки, Шотландия добилась в математике. Джеймс Грегори принял первую кафедру математики в Эдинбурге в 1674 году. До того он провел девять лет в университете Падуи, где ему довелось беседовать с бывшими учениками самого Галилео Галилея. В фундаментальной отрасли этой дисциплины, дифференциальном исчислении, Грегори был одним из трех европейцев, трудившихся на ее переднем крае; двумя другими были Готтфрид фон Лейбниц в Ганновере и сэр Исаак Ньютон в Кембридже. В то время еще не существовало конференций и научных журналов для публикации результатов изысканий. Трое ученых делились достижениями друг с другом в ходе личной переписки, что имело свои недостатки: они могли быть и неискренни в своих письмах, либо из-за неуверенности, либо по другим причинам. Грегори сообщил Лейбницу и Ньютону, что первым решил задачу Кеплера о том, как определить положение планеты на орбите в любой момент времени. Но он не хотел распространяться о том, в чем, как он подозревал, Ньютон его предвосхитил, даже если речь шла, ни много ни мало, об эпохальном труде «Principia Mathematica». Щепетильность ученых того времени тем не менее не могла противостоять революции в науке, кульминацией которой явилось открытие Ньютоном гравитации. Это открытие доказало, что природа подчиняется определенным законам. Одним из первых мест, до которых докатилась волна революционных изменений, был Эдинбург.

Джеймс Грегори вскоре умер, но когда на должности главы кафедры математики его сменил не менее выдающийся племянник Дэвид, Эдинбургский университет стал первым университетом в мире, где читали лекции по теории Ньютона. Однако этого было мало, и Дэвид Грегори и другие начали применять последние открытия в самых разных областях науки, чтобы полностью изменить представления человека о природе. Так, Грегори преобразил астрономию, полностью перестроив ее как научную дисциплину. Он отбросил теологическое прошлое со всеми рассуждениями об эмпиреях и тому подобном, чтобы привести эту дисциплину в согласие с ньютоновой физикой. Ключевую роль в этом сыграл интерес Грегори к греческой геометрии, выразившийся в издании трудов Евклида в 1703 году. С изменением концепции реальности геометрия перестала, как было раньше, еще со времен античности, считаться лишь формальным упражнением. Когда Ньютон открыл, что взаимоотношения между телами описываются с помощью математических законов, геометрия стала ключом к пониманию природы. Сам Ньютон многое сделал для ее возрождения, а Грегори отвел ей ключевую роль в шотландской интеллектуальной традиции.[202]

* * *

Обретя новую жизнь в эпоху Реставрации, роялистская культура, соединившись с вновь начавшей развиваться культурой столицы, подарила миру несколько всесторонне эрудированных ученых и общественных деятелей. Об обоих представителях династии Грегори, например, последний из шотландских философов эпохи Просвещения, сэр Уильям Гамильтон, в 1838 году писал, что их кафедра обязана своей известностью «не столько тамошними достижениям в математике, сколько эрудированностью ее профессоров и их умению мыслить. Блестящие умы, прославившие эту кафедру первыми — Джеймс и Дэвид Грегори — были не только великими математиками, но и вообще всесторонне образованными людьми».[203] Джеймс не только занимался теорией, но и изобрел отражающий телескоп, сконструировал астрономические часы и основал первую в Шотландии обсерваторию. В Англии Дэвида также ценили весьма высоко, и в конце концов он стал профессором астрономии в Оксфорде. Оба Грегори, связанные узами брака с семейством первого шотландского портретиста Джорджа Джеймсона, также интересовались искусством.