Эдинбург. История города

Когда Александр III добрался до Долмени, паромщик также убеждал его повернуть назад. Король спросил, не боится ли он, на что этот Харон загадочно ответил: «Я не мог бы пожелать себе лучшей смерти, нежели в обществе сына вашего отца». На землю спустилась тьма; они плыли по бурным водам залива к Инверкейтингу, королевскому вольному городу. Там их приветствовал один из королевских слуг, Александр ле Сосье (Соусник), распорядитель той части кухни, которая занималась приготовлением соусов — он же городской судья Инверкейтинга. Он, в свою очередь, умолял Александра III не ехать, а остаться переночевать в его доме. Шотландцы любого сословия, дворяне, буржуа и крестьяне, уже тогда обращались к своему королю как к равному; это вызывало бы крайнее удивление англичанина более позднего времени. Повар Александр сказал королю Александру: «Государь, что вы собираетесь делать в темноте и по такой погоде? Сколько раз я пытался убедить вас, что езда по ночам не доведет до добра?»

Александр III не послушал и поспешил дальше вместе со своими оруженосцами и двумя местными проводниками по плохой прибрежной дороге по направлению к Кингхорну. Что случилось далее, никто не знает, известно только то, что эскорт и проводники потеряли короля среди разыгравшейся бури. На следующее утро его нашли на берегу со сломанной шеей. Теперь у королевства не было правителя — состояние для этой страны с ее феодальными законами непоправимое. Более сотни лет мужественные монархи вели страну вперед и сплачивали, добиваясь преданности от ее непокорных дворян, а через них и народа. Теперь корона переходила к болезненному ребенку, находившемуся в далекой чужой стране. Благополучие Шотландии оказалось под угрозой.

* * *

Прежде всего, пока страна ожидала прибытия Девы Норвежской, следовало заняться самоуправлением. В Скуне, откуда издавна правили Шотландией ее монархи, была созвана ассамблея графов, баронов и священнослужителей, провозгласившая себя «обществом страны».[49] Ассамблея избрала шесть опекунов, по два от каждого сословия, с тем, чтобы они правили страной, пока новая государыня не сможет короноваться как полагается. Властью их облекла вся нация в целом, поэтому они считали себя вправе созывать заседания парламента, заниматься государственной безопасностью, направлять послов в зарубежные страны и требовать клятв в верности. Одной из их целей было сохранение добрых отношений с королем Англии Эдуардом I, который, казалось, разделял их желания в этом отношении. Он даже предложил в 1284 году, чтобы Маргарита впоследствии вышла замуж за его наследника, Эдуарда, которого он только что сделал принцем Уэльским. Опекуны были не против, если при этом они по-прежнему могли быть уверены в будущей независимости и неприкосновенности Шотландии. В 1290 году они подписали с Эдуардом I Биргемский договор, в котором оговаривался брак, предложенный Эдуардом, но подтверждалось и то, что Шотландия останется «отдельным и свободным государством, не подчиненным Английскому королевству». Она будет по-прежнему жить по собственным законам, под своим монархом (даже если, в качестве консорта короля Англии, этот монарх будет часто отсутствовать). В этом договоре совершенно точно не содержалось ни малейшего намека на главенство Англии. И Эдуард I тут же ратифицировал его на сессии парламента, созванной в Нортхэмптоне. Однако через несколько месяцев опекунов достигла худшая из вестей: по дороге в Шотландию, на Оркнеях, Маргарита умерла. Ее тело, увезенное обратно в Берген, уже похоронили в тамошнем соборе.[50]

Что же теперь? В Шотландии не было не только монарха, но и его бесспорного преемника, лишь четырнадцать претендентов на престол. Одни оказались более решительными, чем другие, однако с самого начала основными претендентами были Роберт Брюс и Джон Баллиол. Брюс был пятым лордом Аннэндейла, потомком Робера де Брю, друга и фаворита короля Давида. Это семейство состояло в таких близких отношениях с королевским домом, что четвертый лорд Аннэндейла женился на Изабелле, пра-правнучке короля Давида. На этом и зиждились претензии Брюса. Сам еще будучи крепким мужчиной за шестьдесят, он мог, кроме прочего, предложить надежных преемников: у него был сын, тоже Роберт, в браке — граф Каррик, и внук, опять Роберт, будущий спаситель Шотландии, которому было тогда шестнадцать лет. Он только что приобрел формальный статус рыцаря, собственную лошадь и оруженосцев. Притязания Баллиола, правителя Галлоуэя, казались более весомыми. Он также был потомком короля Давида по женской линии (его матерью была Деворгилла, основательница колледжа Баллиол в Оксфорде), но линии более старшей, нежели Брюсы, и также имел сыновей.