Единение

— Нет, — ответил мужчина, — вот уже больше десяти лет Япония страдает. Она начала страдать с самого своего вступления в Организацию, очередной раз утратив независимость. Но нам обещали, что мы объединимся перед общим злом ради мира, стабильности и спокойствия. А что мы получили? Войну. Войну все новую и новую. Сначала террористы, затем мятежники, затем повстанцы. Сколько будет это продолжаться?! Генеральный директор использует нас как ресурс, чтобы удовлетворять свои амбиции. Мы не воюем за свой дом, за свой народ. Мы сражаемся с его врагами.

— Что ты несешь…, — проговорил Константин, — повстанцы угрожают нам…всем…

— Это далеко не так, и вам это известно. Строго говоря, единственная угроза здесь вы. И жертвой станете тоже только вы.

— Скажи это погибшим служащим СГБ, подонок! — крикнул Джин- Хо.

— Мы говорили им сложить оружие и уйти! Они отказались. Значит выбрали сторону. Сторону врага свободной Японии! — Танака пальцем указал на Титова.

Взгляд начинал проясняться, но из- за пелены боли Константин ничего не мог сделать. К тому же утратил Дар. Неужели это конец?

— Тупой ублюдок! — со злостью крикнул Константин, — мои люди размажут тебя и твой мятежный сброд! Умру я или нет.

— А которые люди действительно ваши? — усмехнулся Танака, — кто знает?

Константин держался в сознании только из- за боли. Парадокс, она держала его на границе бытия, и из- за нее же он чуть не пропадал в темноте. Тем временем бойцы усадили генерального директора на один из чудом оставшихся целым стульев, привязав хомутами.

— Я точно знаю, кто мой сторонник, — продолжил говорить Гондзо, — их много, но они сейчас взаперти. И поэтому я прошу вас сделать что- то хорошее напоследок — прикажите отпустить заключенных лагеря номер девятьсот десять.

Девятьсот десятый лагерь находился в Японии на острове Идзуо, он не был выдающимся среди остальных лагерей ВАЧС, а заключенные там люди занимались обслуживанием и очисткой вышедшей из строя добывающей техники. Почему именно там?

— Ты же не думаешь, что я просто соглашусь? — спросил Титов.

— Рассчитывал на этот ответ, — после этого Танака поднял с пола черные ножны, резко вытащил из них клинок, после чего приблизился к генеральному директору.

Быть убитым собственным мечом — иронично, — подумал он.

Ловким и в то же время сильным ударом заговорщик отсек Титову указательный палец на правой руке. Новая вспышка боли на фоне остальной сначала показалась незначительной, но с каждой секундой нарастала, и в какой- то момент директор во всей мере ощутил потерю. Он стиснул зубы, но не позволил себе закричать.

— Грубо, — процедил он.

— Зато действенно, — мужчина бросил взгляд на замерших в ужасе Танаку, Джин- Хо…и Анну, — пять тысяч заключенных и всего один звонок. Неужели не хотите облегчить душу перед встречей с Богом?

— Тебе лучше просто убить меня, тогда ты, может быть, выиграешь время, пока мои люди будут в смятении. А пока ты лишь даешь подкреплению возможность меня спасти.

Танака кивнул.

— Верно. Мне тогда стоит поторопиться, не так ли? — взмах меча, и Титов лишился еще двух пальцев.

Новый ураган боли захлестнул его, между тем кровь залила пол. В этот раз Константин едва сдержался, и все же не смог полностью подавить крик, сдавленным отголоском вырвавшийся из его горла.

— Господи…, — дернувшись на стуле проговорил ОПЗМовец.

— Немедленно прекрати это! — крикнул Император, но Танака лишь коротко посмотрел на него.

— Вы поймете позже, господин, — ответил он, — у меня мало времени! — крикнул он уже Константину, — а у вас выбор — уйти спокойно или в дикой агонии. Меня устроят оба варианта, — еще два удара оставили Титова без пальцев на правой руке.

— Твою же мать! — выругался Константин, содрогаясь от боли. Не видящими глазами он смотрел, как с клинка капает кровь. Его кровь.

— Один звонок! — продолжал Танака, но ОПЗМовец его почти не слышал, он перевел взгляд за спину заговорщика, сознание сконцентрировалось на Анне, девушка стояла в оцепенении, лицо покраснело, а по щекам катились слезы.

Она потеряла коллег, не знает, выберется ли живой. А сейчас лишится еще и… Кто он ей, кстати?

Этот вопрос заставил Титов задуматься, но прежде чем какой- либо ответ успел прийти ему в голову Танака разрезал хомут, сковывающий правую руку. Боевики закатали рукав пиджака. Директор, если и хотел бы сопротивляться — никак не мог этого сделать. И тогда клинок рассек его руку, отделяя ее от тела.

Константин закричал от невыносимой боли. Его кровь брызнула ему на лицо, залила ноги, тело. Несколько секунд мучений для него складывались в часы и, наконец, он потерял сознание.

Но перед тем как уйти услышал:

— Не надо! Я все сделаю!

Голос принадлежал Джин- Хо.

Сознание утопало в кровавом потоке, показывая Константину обрывочные образы и картины, а еще он чувствовал невероятный жар. Единственное, что ОПЗМовец понимал, хотя и отдаленно, что раз ему плохо и больно — он еще жив. Но что творится за пределами забытья — тайна, покрытая мраком.