Единица безумия

– Пока не знаю. Поеду – спрошу.

– Погодин, ты надо мной издеваешься, – вздохнула она и спряталась с головой под одеялом.

– Мне вообще не до шуток.

Андрей не стал поднимать Женьку с постели. Не предлагал завтрак, не тревожил разговорами. Сделав себе кофе, вызвал Федю. Теперь у него есть некоторое время, чтобы смириться с неумолимой реальностью – он едет к папе.

Впервые Погодин увидел отца, когда ему минуло семь лет. Было холодно, моросил противный дождь, а они с матерью почему-то долго стояли на улице у какого-то высокого здания. Руки и ноги у него окоченели, куртка почти насквозь промокла. Потом мать толкнула его в спину и сказала: «Вон твой папаша, иди». Но сдвинуться с места он не смог, тогда мать схватила его за руку и повлекла за собой. Конечно, теплой встречи не вышло. Охрана оттащила мать, едва они приблизились к Рысю. Ни вопли не помогли, ни щемящие признания, что Андрей его сын, ни злобные проклятия. Рысь лишь глянул на него презрительно и отогнал от себя, как бездомного щенка: «Давай, пацан, иди! Иди отсюда!». До сих пор Андрей помнил свое потрясение. Тогда он пообещал себе, что никогда к нему больше не подойдет – нет у него отца. Не было и не будет! Не оправдались надежды матери, что Рысь, увидев отпрыска, вспыхнет любовью и станет их содержать. Росло ее недовольство, росла ненависть Андрея к отцу.

– Сиди дома и никуда не высовывайся. Поняла? – предупредил он Женьку, когда Федя подъехал.

– Угу.

– Поняла?

– Поняла! – рявкнула она нервно. – Куда я высунусь после вчерашнего, я теперь собственной тени боюсь!

Андрей посмотрел на Женю, подумав, не рассказать ли ей правду об отце, но решил, что поговорит позже, когда решится вопрос. Если он решится…

– Может, лучше сообщить о том, что едешь? – осторожно предложил Федор.

– Сообщи, – согласился Андрей, перекладывая эту ответственную миссию на помощника.

Сам он испытывал такое напряжение от предстоящей встречи, что не придумал, как начнет разговор и что вообще скажет, позабыв все положенные и неположенные в таких случаях слова. Обычно Андрей пытался все просчитать, подготовить запасной план, но сегодня плана не было. Ни одного варианта на случай, если отец откажет.

Федя ехал быстро, но хотелось, чтобы авто мчалось еще быстрее. Чтобы воспоминания, которые снова начали всплывать в голове, не всплыли…

В особняке на Николиной Горе до этого дня Андрей бывал лишь пару раз, и то не по своей инициативе. Гамадрилы Рыся чуть ли не силой его сюда привозили, так велика была отцовская любовь. Путь по дорожке показался Андрею слишком длинным, и он двинулся к крыльцу прямиком по зеленой лужайке. Федя мгновение поколебался и припустил следом. Они беспрепятственно вошли в дом, пересекли черно-белую мраморную прихожую и прошли в столовую.

Отец удостоил Федора сдержанным кивком и повернул голову, приглашая сына присесть:

– Позавтракай с нами.

– Я бы хотел поговорить с тобой наедине. – Глянул на молоденькую девицу, сидящую на противоположном краю длинного стола.

Рысь снова кивнул, и девица послушно исчезла.

– Не молода ли она для тебя? – Андрей без особого желания опустился на стул и демонстративно отодвинул от себя тарелку, которую уже успели принести.

– Не переживай, ей уже давно стукнуло восемнадцать, – усмехнулся отец.

– Я не о ее совершеннолетии переживаю. Я переживаю за твое сердце. Ты уже не молод для таких нагрузок.

– Я не молод, но я еще живой. Сдохнуть на бабе – моя мечта. И что же тебя привело ко мне в такую рань? Говорил, что никогда не придешь.

– Помню, что говорил. Но вот. Пришел. Помощь твоя нужна.

– А-а, – понимающе протянул Виктор Олегович. – Что у тебя стряслось?

– Не у меня. У моей подруги. Надо выпутать ее из одной истории.

– Из какой?

– Мужика она грохнула, – вздохнул Погодин.

Брови отца взлетели вверх. Потом он усмехнулся и начал расспрашивать, забыв про остывающий завтрак.

– Как? Когда? Где? Что за жмурик? Чей будет?

Андрей вкратце пояснил ситуацию, чувствуя себя глупо. Пересказать связно несвязный рассказ Дольчика было совсем нелегкой задачей. Деталей он не знал. Предыстория тоже выглядела довольно безнравственной.

– Занятно, – задумчиво произнес отец, поглаживая седую бороду. – А почему ты решил, что я стану вытягивать твою подружку из неприятностей? Это ж не вождение в нетрезвом виде, тут дело посерьезней будет.

Погодин подумал, прежде чем отвечать.

– Потому что ты сам говорил: любой удар по мне, как удар по тебе. Наезд на меня то же самое, что наезд на тебя.

– Так то речь про тебя! Ты мой сын, моя семья! А баба у тебя каждую неделю новая! Мне что за каждую впрягаться?

– Ты хотел, чтобы я пришел. Я пришел, – сквозь зубы процедил Андрей.

– Ты пришел. Но не как сын к отцу!

– Я тебе поражаюсь, – тихо взбесился Погодин. – Ты за всю жизнь едва ли пальцем шевельнул, чтобы что-то для меня сделать, а ведешь себя так, будто это я тебе чем-то обязан!

– Потому что я могу дать тебе все! Все! Такую жизнь, какой у тебя не было. И без меня не будет. Сам ты без меня не заработаешь. И все, что сейчас у тебя есть, в том числе благодаря мне. Иначе б тебя давно уже придавили.