Единица безумия

– Мы вас уже заждались, – недовольно сказал Даня.

Андрей вздрогнул и обернулся. Так сконцентрировался на Лаве, по-видимому, это был именно он, что не заметил стоящего поодаль Даниила.

– В пробку попали, – ответил Янис и кивнул на заключенного: – Сказал что-нибудь?

– Сказал только с тобой будет говорить. Мы не настаивали.

– Почему здесь? – нервно задергался Ловягин, говоря скрипучим гнусавым голосом. – Мы так не договаривались. Что за херня?

Что-то вроде усмешки появилось на губах Яниса:

– Я с тобой вообще ни о чем не договаривался. Информация для меня есть? Или думал, я к тебе в тюрьму приду и через решетку буду разговаривать? Я не суеверный, но лучше уж ты к нам. Будет только так, как мне удобно. Не знаю, на что ты рассчитывал, когда в такое вписался.

Зек чуть поднял подбородок, посмотрев на Андрея:

– А это кто? Только тебе скажу. Это было мое условие.

– Я тебе, урка, сейчас безо всяких условий башку снесу, – спокойно ответил Майер. – Пикнуть не успеешь. Наверное, так даже лучше. Нам спокойнее.

– Ладно, – притих Лава, – браслеты сними и жратвы нормальной дай, тогда разговорюсь.

– Ты не в том положении, чтобы торговаться. Не испытывай мое терпение. Расскажи нам свою сказочку, потом получишь нормальную жратву.

– Мож, и бабу тогда?

– Может, и бабу.

Противная ухмылка расплылась по узкому бледно-синюшному лицу:

– Папашу твоего Рысь заказал. Я твоего папашу самолично грохнул. Рысь заказал, а я грохнул.

Андрей похолодел от услышанного. Боль, похожая на гастритную, зажгла желудок. Даня, стоящий рядом, вполголоса выматерился.

– Почему? – продолжал расспросы Янис, стоя прямо перед Лавой, спиной к ним. Андрей не видел его лица, но все бы отдал, чтоб сейчас взглянуть в глаза другу.

– Мне нет разницы – почему? – снова заскрипел зек. – Какие у них дела и что они не поделили, вам лучше знать. Это ты у Рыся спроси, почему он решил лучшего друга завалить.

– Как?

– Да с «макарова» расстрелял. Подъехал на машине. Ждал его. Знал, когда он домой будет возвращаться. Как дождался, так и выпустил в него половину обоймы.

– Это все, что ты можешь сообщить?

– А что еще надо?

– Ты забыл про контрольный в голову.

– Не забыл. Это само собой. Последняя пуля прямиком в лобешник была.

Андрей слушал, что говорит Лава, и дрожь шла по позвоночнику. На минуту он ощутил полную беззащитность перед этим гнусным зеком, бросающим эти чудовищные слова.

– Ну? Я тебе все сказал, – занервничал Лава.

– Все да не все. Уточнить кое-что хочу. Как говоришь все было? Отец домой возвращался?

– Домой. К подъезду шел.

– Странно, да? Без охраны, получается был.

– Мне сказали, будет без охраны, так и случилось. Я все тебе сказал, – снова повторил как заклинание.

– Больше не помнишь никаких подробностей? – не отступал Янис.

– Костюм на нем был серый, рубаха белая.

– Один?

– Один, говорю же. Без охраны. Узнал, что хотел?

– Узнал.

– Обрадовал я тебя? Как насчет того, чтобы меня отблагодарить? – ухмыльнулся.

– Я всем воздаю по заслугам, и ты свое получишь. Ваня, дай… – холодно сказал Майер и протянул руку.

Иван вложил биту в раскрытую ладонь, и Лава тут же перестал ухмыляться.

– В чем дело, начальник? – Гримаса, похожая на оборванную улыбку, метнулась от его губ к скулам.

Янис шагнул к нему и стальным концом приподнял его подбородок:

– Рыло на меня, тварь! А теперь все с самого начала! Только правду!

– Что не так? Я тебе все сказал!

– Все не так. Потому что п*здишь ты, Лава. Не ты это сделал, но зачем-то берешь на себя.

– Правду сказал! – Но глазки его трусливо забегали из стороны в сторону, руки опять задергались.

– Никто тебе не поможет. Знаешь, что у меня в руке? Должен знать. Папин «выключатель». До сих пор безотказно работает. Иногда я им пользуюсь. В особых случаях. Ни разу не подводил.

– Мне пох*й, я смерти не боюсь, – трясясь, выдавил зек сквозь зубы.

– Знаю я, что терять тебе нечего. Что подохнешь ты скоро от неизлечимой болезни, поэтому смерти не боишься, – полгода не проживешь. И что деньги за эту лажу баба твоя получила. Я все про тебя знаю… Смерти не боишься… а боли? Боли боятся все. Первым ударом я раздроблю тебе право колено, вторым ударом – левое. Третьим – я сломаю тебе ключицу, а четвертым – разнесу башку. Все девять кругов ада на земле тебе устрою.

– Ты не можешь вот так! – Ловягин рванулся на стуле.

– Я все могу. – Янис отступил на шаг, снял с себя кожаную куртку и бросил Ивану.

– Есть же права человека… меня вообще не должно здесь быть! У меня есть права!!! – верещал он.

– Права человека существуют для человека. Ты не человек. Быстро ты не умрешь. Я тебе все кости посчитаю. А потом кожу чулком сдеру, наизнанку выверну и обратно надену.

– Меня будут искать… раз ты вытащил меня с зоны… будут искать.

– Никто тебя искать не будет. Никому такой кусок дерьма, как ты, не нужен. Знаешь, сколько я денег отвалил за это рандеву? Мне ни одна баба так дорого не обходилась. За такие деньги мне даже труп нашли, который на твою шконку кинут, если ты сегодня не вернешься, – засмеялся Янис.

Размахнувшись, он рубанул битой Лаве по правому колену. Зек взвыл, выпучивая глаза от невыносимой боли.