Единица «с обманом»

Ему приснилось, что на его имя прибыл из-за границы целый вагон марок. И он не знает, куда эти марки деть. Железнодорожное начальство требует, чтобы он немедленно разгружал свой вагон, а мама не соглашается, чтобы он заваливал всю квартиру марками…

Так было во сне. А наяву — ни марок, ни писем не было.

Прошла еще неделя. И три дня. Ничего.

Кроме газет, журнала «Барвинок» да счетов за междугородные переговоры родителей — ничегошеньки.

Ленчик прямо возненавидел почтовую сумку почтальона (у-у, тоже женского рода!..).

В конце концов он махнул рукой: «А! Наверно, этот Гудрун не получил моего письма. Фамилию я ж его написал. Ну и пусть! Очень надо!»

И вот когда он уже совсем махнул на письмо рукой и перестал ждать, пришел ответ.

Возвращаясь из школы, Ленчик встретился у подъезда с почтальоншей. Та заулыбалась и весело сказала:

— А-а! Товарищ Монькин?! Леонид?! Тебе письмо! — Она быстро перебрала в сумке большую кипу писем, вытащила одно и выдала ему.

Занемелой рукой Ленчик взял длинный конверт. И, растерявшись, даже забыл поблагодарить почтальоншу. Та, все еще улыбаясь, вошла в подъезд, а он остался на улице.

На левом краю конверта была наклеена синенькая полоска, на которой белыми буквами написаны иностранные слова, а с правого края — разноцветные марки — целых семь! На одной — дяденька в очках, на другой — какие-то дома, на третьей — причудливый орнамент, а на четырех других — невозможно красивые птицы со сказочным опереньем. У Ленчика аж дух захватило. Таких марок у него еще не было.

«Молодец, Гудрун! Ух, молодец! Просто молоток!»

Дрожащими пальцами Левчик разорвал конверт.

На землю выпали цветные открытки — вид какого-то старинного замка. И еще одна — поменьше. На оборотной стороне этой открытки было написано:

«Леониду от Эрики и Гудрун.

На дружбу — фройндшафт».

Ленчик перевернул открытку и… сердце его остановилось. С цветной фотографии, обнявшись, улыбались ему… две девчонки!..

Если бы ему сейчас прямо на голову упал с неба марсианин, — Ленчик не был бы так поражен. Гудрун девчонка!.. Это было невероятно. Этого не могло быть! Эрика же писала: «Мой друг Гудрун», «Тот, что живет в соседстве…» И вдруг Ленчик вспомнил: «Только один неприятность…» Да это ж она просто… просто сделала ошибку. Еще плохо знает язык — путает падежи и роды. А он-то, олух: «У нас тоже девчонки вредные, и мы с ними воюем. С ними иначе нельзя…» Вот тебе и «один неприятность»!.. Ох уж смеялись, наверное…

Из подъезда вышла улыбающаяся почтальонша.

— Ну что — дождался? Приятно получать письма, правда? О, да еще и от девчат! — она глянула на фотографию, которую он не успел спрятать, и подмигнула ему.

Лучше бы она ударила его своей сумкой по голове!

«Дождался»! Вот уж точно, дождался! Только чего?

Ой! Что ж теперь будет!

Эрика и Гудрун, конечно же, написали Наде Травянко, а та теперь раззвонит по всей школе… И… «У нас тоже девчонки вредные…» Ну дадут теперь ему эти девчонки! Задразнят, засмеют — жить не захочешь!.. Хоть на край света беги!

На следующий день Ленчик в школу не пошел.

С утра заохал, застонал и сказал маме, что очень болит голова и горло. Мама, конечно, с тревогой ощупала его лоб и, хотя температуры не обнаружила, сказала, чтоб сидел дома.

До полдня Ленчик пролежал на тахте, перебирая и разглядывая марки. Для новых семи марок он отвел отдельную страницу кляссера. Что бы там ни было — не выбрасывать же их!

Лежал, рассматривая марки, и думал.

А эти Эрика и Гудрун, видно, ехидные девчонки. Ни слова ему не написали, только послали фотографию. Мол, смотри, дурачок, и будь умнее. Догадайся сам, в какую лужу ты сел со своим письмом! Марок ему, видишь ли, захотелось! Барахольщик! Так вот тебе эти марки, клей их себе хоть на нос! Но за эти марки ты еще поплатишься! Слезами умоешься!

И так Ленчику стало худо, так худо, что показалось, будто он и вправду, заболел. И голова вроде бы заболела и горло… И температура как будто стала подниматься.

А дома — никого. Мать с отцом на работе, придут только вечером.

Ленчик почувствовал себя таким одиноким и несчастным, и так ему стало жаль себя, что он… заплакал.

И в это время в дверь открылась. Ленчик вскинулся: «Это ты, мама?» Когда он болел, мама иногда отпрашивалась с работы и приходила сразу после обеда.

Ленчик быстренько вытер слезы и побежал отворять.

Открыл дверь и… оцепенел.

На площадке с портфелями в руках стояли Таня Верба, Тося Рябошапка, Люба Присяжнюк и Надя Травянко.

— Ты что? Захворал?

— Почему тебя не было в школе?

— Мы принесли тебе уроки.

— И пришли проведать. Я получила письмо от Эрики.

Ленчик съежился, втянул голову в плечи и попятился.

— Ой, девочки, он на самом деле больной! — сказала Тося Рябошапка. — Смотрите, какой бледный!

— И… и заплаканный! Смотрите! — вскрикнула Люба Присяжнюк.

— Ой, что у тебя болит? — заохала Таня Верба.

— Ему нужно немедленно лечь! — воскликнула Надя Травянко.

И не успел Ленчик опомниться, как девчонки подхватили его под руки, потащили к тахте и силой уложили.