Единорог и три короны

Оба повлекли девушку на террасу в сад. По дороге им встретилось несколько парочек, которые, пользуясь темнотой, искали убежища в беседках и за кустами. Двое же молодых дворян, словно бы ничего не замечая, состязались в остроумии, стремясь завоевать сердце юной принцессы.

Постепенно шуточки их стали фривольными, и Камилла сказала, что пора возвращаться в бальную залу.

Она встала и рассеянно взглянула на обнявшуюся пару, которая появилась на темной аллее. Легкая улыбка появилась у нее на губах, когда она увидела, с какой пылкостью мужчина целует свою пассию. Но тут луч света упал на лицо влюбленного, и она похолодела от ужаса. Это был шевалье д’Амбремон!

Внезапно ее охватило бешенство, причину которого она не смогла бы объяснить. Филипп! Как смел он так себя вести? Он просто не имел на это права! Пусть другие предаются разврату, но не он. Не он!

Оба воздыхателя заметили, как исказилось ее лицо.

— Что с вами? Вам плохо? — обеспокоенно спросил Микаэль.

— Ничего страшного, не стоит тревожиться, — с трудом выговорила она. — У меня выдался тяжелый день. Думаю, мне надо ехать домой.

— Следует предупредить графиню де Ферриньи.

— Вовсе нет. Пусть она веселится. Я попрощаюсь с королем и незаметно ускользну.

— Позвольте нам проводить вас!

— Нет, нет! Оставьте меня, прошу вас.

Молодые люди неохотно подчинились. Камилла подошла к барону де Бассампьеру и шепнула, что хочет вернуться к себе. Оба попросили у короля разрешения удалиться и покинули дворец. Их сопровождал Пьер, который заявил, что никогда еще не получал такого удовольствия.

В карете Камилла большей частью молчала, предоставив карлику и барону обсуждать перипетии знаменательного события. Те несколько удивлялись подавленному виду девушки, но не решились расспрашивать ее — в конце концов, день оказался таким насыщенным, что она имела право утомиться!

Оказавшись наконец в своей комнате, Камилла бросилась на постель. Ей хотелось плакать, и она чувствовала себя преданной. Но почему, собственно? Филипп свободен и может ухаживать за кем угодно — у него нет никаких обязательств перед принцессой, поскольку король поручил ему только обучить ее военному делу и познакомить с устройством своей армии. Отчего же она вообразила, будто между ними возникли какие-то отношения? Да и что могло бы свидетельствовать об этом? Легкая дрожь и горящие взгляды? Какая безделица!

Но тщетно Камилла уговаривала себя, обзывала романтичной дурой, проклинала за малодушие — ей никак не удавалось смириться с его мерзким поведением. Он обнимал и пылко целовал другую женщину — это чудовищно, противоестественно!

В спальню вошла горничная, чтобы помочь молодой женщине снять придворный наряд. На жадные расспросы о бале Камилла отвечала сквозь зубы — ей не терпелось остаться одной, чтобы снова погрузиться в мрачные раздумья.

В конечном счете она пришла к выводу, что Филипп просто посмеялся над ней — использовал свое колдовское очарование и опыт в обращении с женщинами, чтобы пробудить страстное чувство в наивной девушке. Эта мысль оскорбила Камиллу до глубины души — было невыносимо сознавать, что она стала жертвой вульгарного обольстителя. И она заснула, заклеймив всех дамских угодников мира, которые готовы были уловить в свои сети даже такое целомудренное создание, как Диана-Аделаида Савойская.

34

В последующие дни Камилла избегала встреч с шевалье д’Амбремоном. Она поднималась на заре и седлала Черного Дьявола, чтобы промчаться галопом по еще пустынным аллеям. При дворе она появлялась лишь на несколько минут — приседала в почтительном реверансе перед королем и исчезала, едва лишь объявляли о приходе молодого офицера. Тренироваться она ходила в скромный фехтовальный зал, где без всякого энтузиазма вступала в схватку с весьма посредственными мастерами шпаги. Днем расхаживала по Турину в офицерском мундире, надеясь встретиться с Тибором, который все не появлялся. Барон де Бассампьер не торопился уезжать в свое поместье, и она часто делилась с ним тревогами по поводу странного исчезновения оруженосца.

— Почему он не даст о себе знать?

— Он виделся с Пьером, — успокаивал ее старый дворянин. — Нам известно, что у него все в порядке, — этого вполне достаточно. Вероятно, он полагает, что у вас появилось много новых забот, и не хочет беспокоить вас по пустякам.

— Гм! Возможно, вы и правы…

— Кстати, Камилла, все удивляются тому, что вы редко бываете при дворе. О вас спрашивают постоянно, и я не могу привести разумных доводов, объясняющих ваше отсутствие.

Девушка заметно смутилась. Она сама не могла дать внятного объяснения. Не признаваться же, что шевалье д’Амбремон разбил ей сердце, поскольку имел наглость ухаживать за другой женщиной! Более смехотворную причину трудно выдумать!

— Какое-то время я хочу побыть в тени, — сказала она просто.

Барон понял, что истины ему не добиться, и проводил задумчивым взором девушку, которая вышла со словами, что желает прогуляться по городу.