Единорог и три короны

Однако, когда противником маркиза оказался его племянник, старому дворянину пришлось изрядно попотеть. Камилла наблюдала за этой дружеской схваткой. Никогда еще она не видела Филиппа таким безмятежным, таким естественным; ясно, что он обожает своего дядю и тот отвечает ему столь же горячей любовью. Между дядей и племянником царило взаимное нежное согласие, отчего рядом с ними она чувствовала себя легко и спокойно.

Обстановка комнаты также способствовала созданию подобного ощущения; казалось, здесь все было специально подобрано для того, чтобы дать отдохновение телу и душе. Как, впрочем, и повсюду в замке: яркие теплые тона гармонично смешивались друг с другом; каждый предмет мебели был устроен для удобства того, кто им пользовался, и одновременно гармонично дополнял обстановку помещения.

Камилла в восхищении говорила себе, что хозяин этих мест, имевший столько причин сетовать на жизнь, напротив, устроил так, что все в этом уголке дышало радостью бытия. Она с восхищением думала, что впервые сталкивается с таким теплым, живым почитанием ушедшего из жизни человека, со столь трогательной заботой о постоянном поддержании памяти о нем.

Если бы не смерть, то маркиз до сих пор бы выказывал своей жене высочайшие знаки любви; Камилла в первый раз стала свидетелем столь сильного и большого чувства, и это взволновало ее.

Она взглянула на Филиппа; он сидел к ней в профиль. Ничто не говорило о том, что он когда-либо был влюблен; казалось, он был холоден как камень. Но как он, выросший в атмосфере столь возвышенной любви, мог оставаться таким равнодушным к сердечным делам? Сама того не замечая, она тяжело вздохнула, и оба мужчины тотчас же обернулись в ее сторону.

— Что с вами, Камилла? Вы устали? — забеспокоился маркиз.

— День выдался очень долгим, — сказал д’Амбремон. — Полагаю, что вам лучше пойти спать.

— Вы правы. Мне совсем не скучно в вашем обществе, но я просто умираю от усталости.

Оба дворянина встали и, несмотря на ее протесты, проводили ее до дверей комнаты.

— Пожалуйста, не прерывайте из-за меня вашу партию!

— Но у нас впереди еще много времени.

Тотчас же пришла служанка и помогла ей раздеться.

— Если мадам пожелает сейчас выбрать себе платье на завтра, я смогла бы удлинить его, — предложила она.

Выбор дался Камилле с трудом. Большинство платьев маркизы, бережно сохраненных ее супругом, оказались парадными, очень тяжелыми, темных или слишком ярких тонов, в соответствии с требованиями тогдашней моды. Наконец девушка остановила свой выбор на одном из немногих светлых платьев, сшитом из довольно легкой ткани розового цвета.

Затем легла в огромную кровать под балдахином и тотчас же уснула.

75

Оставшись одни, мужчины какое-то время молча переставляли фигуры на доске. Наконец маркиз, продолжая глядеть на доску, спросил:

— Каковы твои намерения относительно этой девушки?

Шевалье задумался:

— У меня нет определенных намерений.

— Однако ты все же привез ее ко мне. Полагаю, что небезосновательно…

— А вот и нет. Мы нанесли тебе визит, потому что так было угодно случаю.

Маркиз оставил игру и откинулся в кресле, уставившись своим проницательным взором на племянника:

— И что же, Филипп, кого ты хочешь обмануть? Я знаю тебя так же хорошо, как если бы ты был моим собственным сыном, может быть, даже лучше. Я прекрасно вижу, что Камилла тебе нравится и ты привез ее сюда со вполне определенной целью.

Молодой человек не ответил.

— Во всяком случае ясно, что ты еще ничего не добился от нее, — продолжал Пери-Бреснель. — И рассчитываешь на ваше пребывание здесь, чтобы получить свое. Разве не так?

— Верно, Камилла пока еще мне не любовница…

— Ты хотел бы затащить ее в свою постель, но она сопротивляется.

— Да, пожалуй, это именно так, — нехотя признал шевалье.

— Так вот, я бы хотел сразу предупредить тебя: я не позволю, чтобы ты недостойно обошелся с ней под моей крышей. Ты знаешь, как я тебя люблю, Филипп, но на этот раз я не на твоей стороне. Если эта девушка чиста и незапятнанна, не бесчесть ее, этим ты обесчестишь сам себя. А главное, прошу тебя, не разбивай ей сердце, она этого не заслуживает!

Д’Амбремон смотрел перед собой — в пустоту.

— У меня и в мыслях не было причинить ей хотя бы малейшее зло, — медленно произнес он.

— Разумеется, сознательно ты этого не сделаешь. Но я знаю, как ты поступаешь с женщинами: ты используешь их, а потом, когда они теряют для тебя прелесть новизны, отбрасываешь в сторону. Так вот, прошу тебя: хотя бы раз постарайся думать не только о себе. Если твои намерения не самые благородные, оставь эту девушку в покое. Не играй с ней.

Филипп внимательно слушал дядю и слегка улыбался. В очередной раз, думал он, очарование Камиллы покорило окружающих. Она, сама того не зная, Сумела заручиться поддержкой маркиза. Бесспорно, это не могло не взволновать шевалье: он прекрасно знал, что старый дворянин умел читать самые сокровенные мысли и редко ошибался в людях.