Единожды предав. Исторические повести

Царь направился во Псков, а Штаден набрал отряд оборванцев и «начал свои собственные походы и повел своих людей назад, в глубь страны». Занимались они преимущественно грабежом: «Всякий раз, когда они забирали кого-нибудь в полон, то расспрашивали честью, где по монастырям, церквям или подворьям можно было бы забрать денег и добра, и особенно добрых коней. Если же взятый в плен не хотел добром отвечать, то они пытали его, пока он не признавался. Так добывали они мне денег и добро».

Как-то раз отряд Штадена подъехал к сельской церкви. «Люди мои устремились вовнутрь и начали грабить, забирали иконы и тому подобные глупости» (Штаден был честный лютеранин). Но оказалось, что люди Штадена здесь не одни: неподалеку находился двор земского боярина, на который уже вломилось шестеро опричников; однако многочисленная дворня оказала грабителям сопротивление и выгнала их. Опричники попросили помощи у Штадена. Его громилы ворвались во двор и бросились на земских. «Одного из них, — пишет Штаден, — я тотчас уложил выстрелом наповал, потом прорвался через их толпу и проскочил в ворота». Из окон терема в него полетели камни. Кликнув своего слугу Тешату, Штаден с топором в руке стал подниматься по лестнице. Наверху его встретила боярыня: она, вероятно, поначалу хотела броситься ему в ноги, но, испугавшись его грозного вида, побежала назад в палаты. «Я же, — ничуть не смущаясь, повествует погромщик, — всадил ей топор в спину, и она упала на порог. А я перешагнул через труп и познакомился с их девичьей». Взрослым людям не надо пояснять, чем он там занялся.

Затем отряд Штадена подступил к «большому защищенному посаду»: «Здесь я не обижал никого. Я отдыхал». Умаялся, в общем, бедный.

Через два дня Штаден узнал, что где-то рядом земские побили такой же грабительский отряд в 500 человек. Он поспешил повернуть назад. Испытывать судьбу больше было незачем: «Когда я выехал с великим князем, у меня была одна лошадь, вернулся же я с 49-ю, из них 22 были запряжены в сани, полные всякого добра».

По возвращении в Москву Штаден был пожалован «вичем», то есть правом именоваться по отчеству. Его русское имя стало Андрей Владимирович. На своем московском дворе он поставил новые хоромы, умножил имения и дворню, прибрал к рукам опустевшие московские дворы. Но все его богатство сгорело в пламени московского пожара 1571 года. А вскоре оборвалась и его карьера. Он еще успел принять участие в разгроме хана на берегах Оки, но в 1573 году при пересмотре поместных и вотчинных дач он лишился всех имений и был низвергнут в земщину. Штаден еще попытался было заняться мукомольным делом в Поволжье и торговым посредничеством в Поморье, но удача оставила его, и он в 1576 году почел за лучшее сесть на голландский корабль и вернуться в европейские пенаты — таким же нищим, каким некогда покинул их.

Чтобы поправить дела, он изложил на бумаге свои приключения — повесть душегубства, разбоя и татьбы с поличным — и, присоединив к ней план завоевания России с севера, отослал это сочинение императору Рудольфу II. Ответа он, кажется, не получил. На Западе в услугах бывшего опричника Андрея Владимировича не нуждались. О дальнейшей его жизни ничего не известно. Любого читателя его мемуаров не оставляет надежда, что он околел где-нибудь под забором, как собака.