Единожды приняв присягу...

Невнятная скороговорка, мол, растерялся, не знал, куда идти, прозвучала неубедительно. Солдат, выясняющий в городе воинскую дислокацию через разговорчивых торговое все более вызывал подозрение.

Я решил, что называется, копнуть глубже и поинтересовался, где живут его родственники, из каких он мест.

— Отец и мать умерли после гражданской войны, — чуть замешкавшись, ответил Голоденко, — Я воспитывался в детском доме.

— В каком?

— В детдоме в городе Яготин, под Киевом, но его давно куда-то перевели…

Сомнения не рассеивались, и я прервал опрос, чтобы уточнить основные данные. Связался с комендантом гарнизона, получил сведения, что указанной Голоденко воинской части на территории Харьковской области нет и что в районе Люботина этот полк в ближайшие три недели не стоял.

Обдумывая сказанное задержанным и анализируя мельчайшие штрихи его поведения, снова пересматриваю красноармейскую книжку. Перечитываю каждую запись, разглядываю печати, росписи — зацепиться вроде не за что.

Сверкнувшая на свету скрепка, которой сшита красноармейская книжка, озарила, словно молния: скрепка-то — из нержавеющей проволоки! Вспомнилась ориентировка, полученная из органов контрразведки, где внимание чекистов обращалось на то, что поддельные воинские документы и паспорта, которыми гитлеровская разведка Абвер снабжает свою агентуру, скреплены проволокой из нержавеющего металла, в отличие от наших скрепок, оставляющих под собой на бумаге желтоватые следы ржавчины…

Новый допрос начинаю вроде бы чисто из формальности.

— Вы — Голоденко Илья Сидорович?

— Да.

— Красноармеец?

— Так точно.

— Были в Люботине и но дороге отстали от своей роты?

— Случайно отстал.

— А кто из сотрудников Абвера дал вам эту красноармейскую книжку? Где, когда, с какой целью?

Задержанный испуганно вскинул глаза.

— Повторяю, — продолжал я, глядя в его побледневшее лицо, — где, когда и с какой целью от абверовцев получены эти фальшивые документы?

И я привел неопровержимые факты, разбивавшие все увертки задержанного. Поняв, что изобличен и другого выхода не остается, он начал давать показания.

Николай Соболенко, двадцати трех лет от роду, после ускоренного курса военного училища попал на фронт командиром стрелкового взвода. В первых же боях под Киевом добровольно перешел к гитлеровцам. В лагере военнопленных гитлеровцы поручили перебежчику искать политработников, коммунистов, офицеров, и он выдал несколько коммунистов и командиров.

Из лагеря Соболенко выпустили, завербовал его офицер абверкоманды, наблюдавший, как он предает советских воинов. После непродолжительной подготовки Соболенко, под видом отставшего от части красноармейца Голоденко, на самолете перебросили в наш тыл на территорию Харьковской области собирать сведения о советских войсках и оборонительных сооружениях в районе Харькова, военных объектах и предприятиях города.

Для передачи шпионской информации ему дали пароли и явку, где в определенное время должны были происходить встречи с резидентом гитлеровской разводки или связником…

Через несколько дней в результате чекистской операции мы арестовали резидента и двух агентов абвера. Так удалось нейтрализовать опасную шпионскую сеть.

«Н» СООБЩАЕТ. ЧТО…

Июнь выдался пасмурным, дождливым. Но ночам над Северским Донцом поднимался густой туман, обволакивавший прибрежный лес.

Порой в округе стояла глубокая тишина, в которой редкий всплеск речной воды и шелест листвы разносились далеко окрест.

Но тишина в прифронтовом лесу обманчива. Каждый миг она готова взорваться артиллерийской канонадой, ревом моторов, пулеметными очередями, грохотом бомбежки, криками и стонами людей.

Впрочем, затишье на нашем участке фронта выпадало не часто.

После взятия Харькова гитлеровскими оккупантами наши войска с боями отошли восточнее Чугуева и заняли оборону по роке Северский Донец, где всю зиму и весну отражали натиск врага.

Чекисты Харьковщины сражались в общем строю. Из сотрудников областного управления НКВД и его подразделений были сформированы фронтовые оперативные группы, приданные соединениям Красной Армии.

Диапазон задач этих групп широкий. Мы занимались разведкой ближнего тыла противника, контрразведывательной работой по обеспечению тыла советских войск, выявляя и обезвреживая шпионов и диверсантов, забрасываемых гитлеровцами, а также готовили и переправляли через линию фронта подпольщиков и партизан. И, конечно же, в окопах, плечом к плечу с солдатами, отражали атаки врага.

Фронтовая оперативная группа, начальником которой назначили меня, придавалась разным соединениям Красной Армии, в том числе и 300-й стрелковой дивизии генерала А. И. Родимцева — впоследствии 13-й гвардейской, покрывшей себя неувядаемой славой в Сталинградском сражении.

С конца зимы 1942 года наша группа, размещавшаяся в селе Алексеевка Печенежского района Харьковской области, действовала в полосе обороны 100-й стрелковой дивизии. Старались выполнить возложенные задачи и работали, не щадя себя.