Единожды солгавший (СИ)

Он поделился своими мыслями с Биллом, и тот мяукнул в знак согласия, но на большее его, видимо, просто не хватило. Едва не уснув прямо на полу, ребята перебрались в спальню, и лохматый вороненок еще долго перебирал его волосы, хоть Том и бурчал, что давно пора спать. На парня будто накатил невероятный по своей силе приступ нежности. Каулитц, впрочем, совсем не был против…

Утро встретило телефонным звонком. Том даже сначала не понял, что происходит, пытался отключить будильник до тех пор, пока Билл хриплым голосом не подсказал, что нужно взять трубку.

Заметив краем глаза, что парень проснулся, подтянулся и уселся на подушку, заинтересованно глядя на него, Том всё-таки ответил на звонок, и испытал страшнейшее дежавю. Где-то год назад он уже был в подобной ситуации, только орали не на него.

- Ты видел вообще, что про нас пишут?! – бушевал шеф. – Том, это просто конец всему! Нас конкретно слили! Тебя слили, Том! Тут всё – все наши хреновы косяки! И даже немножко больше! Ты понимаешь, что происходит вообще? Где этот утырок Билли раскопал это?!

- Утырок кто? – переспросил Том.

На самом деле ответ ему не требовался, он прекрасно видел его. Билл сидел на подушке, скрестив ноги по-турецки, и улыбался. Улыбался самой милой своей улыбкой, но глаза при этом оставались холодными, злыми.

- Я перезвоню, - не слыша воплей разгневанного шефа, спокойно сообщил Том и повесил трубку.

Билл продолжал улыбаться. Он явно упивался ситуацией. Каулитц же не знал, что сказать, как себя повести. Хотелось сесть на разобранную постель, обхватить голову руками, закрыть глаза и сделать вид, что ничего не произошло. Хотелось ударить это самодовольное лицо. Хотелось вырвать себе сердце и выбросить его, чтобы не колотилось, как чокнутое.

- Я сейчас схожу за сигаретами, и хочу, чтобы к моему приходу тебя здесь не было, - услышал он собственный голос.

- Надеюсь, тебе понравилось быть на моем месте, - ядовито улыбнулся Билл, легко поднимаясь с постели.

Как же хочется ударить… Быстро одевшись, Том выскочил из квартиры, чтобы не видеть этой довольной физиономии. Никогда больше. Хватит.

Он долго бродил по городу, не замечая странных взглядов прохожих: в осеннюю, совсем уже не теплую погоду он был одет, мягко говоря, прохладно. Легкая толстовка не спасала от холода, но пожар, бушующий внутри, грел лучше любой одежды.

Происходящее не укладывалось в голове. Самодовольная рожа Билла не укладывалась в голове. Том испытывал дикое желание вернуться и все-таки врезать.

Он всё шел и шел, не совсем даже понимая, куда и зачем, но это немного успокаивало, и парень продолжал идти. Несколько раз начинал звонить телефон – он даже не смотрел, кто это. Разговаривать не хотелось ни с кем.

Придя домой глубоким вечером и обнаружив полное отсутствие вещей Билла, Том почувствовал, как хочется сесть посреди комнаты и завыть. От глубочайшей тоски, от предательства, от потерянной любви, в конце концов. Билл нагадил так глубоко в душу, что и от души-то ничего не осталось, так, кучка грязи.

Он не помнил, как пережил эту ночь. Вроде просто смотрел в окно невидящим взглядом, пытаясь не думать о том, что произошло. От сигарет першило в горле, но остановиться не получалось – организм категорично требовал никотина. Темнота за окном висела непроглядная, глухая, казалось, город вымер на пару с эмоциями Тома.

Утро было под стать ночи. По небу словно мазнули серым, и жизнь понемногу вернулась в мертвый город. Том проморгался: в глаза словно насыпали песка; безуспешно потряс пустой пачкой сигарет и, махнув на это, пошел в душ. Его ждал долгий неприятный разговор с начальником.

Увидев его, шеф скривился и бросил в его сторону глянцевый журнал:

- Читай.

Том еле нашел статью. Буквы прыгали перед глазами, уставший мозг не сразу принимал информацию, приходилось раз за разом возвращаться к колким словам. Что ж, из Билла получился отличный журналист, лучше, чем он сам. Парень методично, по порядку выложил все огрехи его заведения, раскатав при этом самого Тома в тонкое тесто. Нашел все слабые точки, и не просто надавил, нет, ударил со всей силы.

Ситуация была плохой, очень плохой. Дочитав до точки, Каулитц растерянно поднял взгляд на шефа. Тот сидел с каменным лицом и курил, не глядя на него.

- Мне очень жаль, - сказал он просто чтобы заполнить повисшую пустоту.

У начальника дернулась губа, как если бы он был собакой, готовой атаковать. Том представил, как тот подскакивает и вцепляется ему в горло, рвет в клочья, как упругими струями хлещет кровь. Мужчина же лишь нервно затушил сигарету в пепельнице, провел по короткому ежику волос ладонью и выдохнул:

- Зачем я сюда полез?

Тому хотелось задать другие вопросы. Например, зачем ты покупал заветренное мясо? Зачем ты брал поникшую петрушку? Зачем тащил сюда рыбу, несколько раз замороженную и размороженную? Зачем ты мне задаешь этот вопрос, в конце концов?!