Единственная

Джилли не успела закончить фразу, как Макс с размаху ударил ее по лицу.

— Шлюха! — заорал он. — Чей это ребенок, признавайся?

— Мой, на…

— Не ври… — И снова хлестнул Джилли по щеке.

Джилли упала на кушетку, закрывая лицо руками.

— Это твой ребенок! — Она громко кричала, боясь, что он сейчас убьет ее.

— Правду, говори мне правду! — Макс рывком поставил ее на ноги. — От какого ублюдка твой ребенок?

— Он твой…

— Какого черта! Ты меня идиотом считаешь, что ли? В следующий раз будь умнее и не ври мне, чертова шлюха! — Глаза его побелели от бешенства, и, размахнувшись, он ударил жену кулаком в живот.

Джилли закричала от боли, но Макс уже не слышал ничего.

— Макс, послушай меня, Макс, пощади! — умоляла Джилли.

— От Джордана?! Признавайся! Я прикончу и его, он у меня не отвертится!

— Нет-нет… никого… кроме тебя…

— Сука! Ты еще издеваешься надо мной! — Макс уже не мог остановиться: лупил кулаками куда попало. Последнее, что помнила Джилли, — страшная боль в низу живота, что-то теплое потекло по ногам.

Очнувшись, Джилли долго не могла понять, где она: все плыло перед глазами. Потом стала различать: все незнакомое, светлая мебель, белые стены. Она вздохнула с облегчением. Значит, кто-то успел вырвать ее из рук Макса. Во всяком случае — она жива.

При малейшем движении кружится голова, а низ живота резала острая боль, будто пила. Джилли с трудом разжала губы:

— Где я?

— Все в порядке, девочка! — это был голос отца. — Ты в больнице.

— Больница… — Джилли повернулась к отцу. — Кто меня сюда привез?

— Соседи услышали, как ты кричала, и вызвали полицию. Когда приехала машина, ты была уже без сознания. Макс сейчас за решеткой. — Он замолчал. — Что у вас случилось?

— Я последовала твоему совету, — Джилли говорила с трудом, — я ему сказала, что беременна. Он не поверил, что это его ребенок. Не успела даже сказать про аборт. Макс, видно, сам позаботился…

Флеминг кивнул:

— Да, к сожалению.

— Поздно жалеть, папа, поздно…

— Твое право подать на Макса в суд.

— Не знаю… Единственное, что я хочу сделать как можно скорее, — так это покончить с фарсом под названием «наш брак».

Сингапур, май 1988

— Нам придется вернуться в Штаты! — Хильер повернулся к жене. — Причем сегодня же.

— К чему такая спешка? — машинально спросила Надин, занятая выбором туалета: стоя перед стенным шкафом, она перебирала платья.

— Дела требуют, — бросил Гевин, не отрываясь от газеты.

— А я спрашиваю — зачем? — Надин выбрала наконец платье цвета сапфира и разложила его на кровати. — У тебя всегда дела, особенно в последнее время.

— Представь себе, действительно у меня в последнее время возникли проблемы, и мы должны вернуться домой.

— И что значит — «домой»? — саркастически протянула Надин. — Со времени нашей женитьбы у тебя появилось, наверное, домов восемнадцать, и о каждом ты говорил: это «мой дом». Или я что-то путаю?

— Я спокойно могу прожить и без них, Надин. — Гевин говорил спокойно, но жест, которым он отложил газету, был красноречивее слов — он с трудом сдерживал себя.

— Признаюсь, за время нашего супружества я тоже научилась от многого отказываться — привыкла обходиться без любви, без секса, без мужа…

Гевин посмотрел на жену пустыми глазами.

— Ну, не совсем так. Регулярных занятий сексом, которых требовал твой организм и темперамент, ты не оставляла.

— Да, я нормальная женщина, и у меня есть естественные потребности…

— Естественно…

Надин вдруг решилась:

— Если ты давно знал обо мне все, то почему вмешался именно сейчас? Не раньше — не позже?

Гевин глубоко вздохнул, хлопнув ладонью по газете.

— Да, я не способен удовлетворять… твои «нормальные» потребности. Увы, что поделаешь? И, чтобы не усложнять нашу жизнь, не обездоливать тебя, — я вел себя так, сама знаешь: делал вид, что ничего не замечаю. К тому же ты была осторожна. А с Уитни потеряла всякий стыд: о вас пошли слухи, я стал посмешищем. Мириться с этим?! Ну нет, — и я прекратил ваши отношения.

— Почему тогда не выгонишь Лэнса из команды?

— Если я его выгоню — сплетня тут же станет реальностью.

Надин хмыкнула.

— Единственное, что тебя беспокоит, твоя честь, твое реноме, правда?

— Надин, тебя не устраивает наш брак? Я готов развестись… если ты хочешь.

Надин не испытывала к мужу ненависти, но и любви — тоже. Развестись? Она потеряет тогда все, что имеет миссис Хильер.

— Спасибо за предложение, но я остаюсь.

Джилли была уверена, что Макс прилетел в Сингапур. Он вылетел из Сиднея, как только его выпустили из тюрьмы. Она тоже покинула Австралию, выписавшись из больницы, — подавать в суд, как она сперва хотела, Джилли не стала.

Врач в больнице сказал, что детей у нее не будет: Макс так жестоко избил ее, что началось внутреннее кровотечение, были и другие серьезные повреждения. В тот день, когда ей сообщили эту новость, она хотела убить Макса, но он уже покинул страну.

Но прошло время, и Джилли передумала. Да, она яростно ненавидела его, но еще больше — боялась. Он запросто может убить ее. Он уже едва не сделал это. Макс хотел убить ее!