Единственная

— Похоже, трудности там разрешились, — ответил он с насмешливой ноткой в голосе.

Она увидела, как он поглаживает револьвер, с помощью которого все «разрешилось». Ах ты, молокосос, показала бы я тебе. Недоверие ее к нему еще больше возросло.

— Если ты ищешь хозяина, то он с миссис Мэгги уехал в Прескотт на встречу с каким-то важным малым из Вашингтона. Так что я думаю…

— О, привет. Волк, — сказала, едва переводя дыхание, Иден, спеша по дорожке к загону с саквояжем в руках и с Руфесом, помахивающим хвостом позади.

У Волка голова закружилась от ее прелести. Она была ошеломительна даже в простой светло-голубой блузке и коричневой юбке для верховой езды.

Ее большие золотые глаза сияли, а светлые серебристые волосы, заплетенные в толстую косу, подпрыгивали при каждом шаге.

— Добрый день, Иден, — сказал он. Неудержимая улыбка осветила его темное лицо. — Куда ты? К родителям в Прескотт? — Он потрепал собаку по голове.

— Ну что ты! — От одной мысли, что придется встречаться со столичными сановниками, не говоря уж об их женах, ей делалось дурно. — Я собираюсь в резервацию помочь доктору Торресу справиться со вспышкой оспы.

Он перестал улыбаться.

— Это безумие! Не дело красивой белой женщине ехать в такое опасное, полное болезней место. Уж мне ли не знать.

— Хорошо сказано, мистер Блэйк. Послушай его, Иден. Он знает, что говорит, — воодушевилась Айлин.

Иден не обратила на нее внимания и повернулась к Волку:

— Мне введена вакцина, заболеть я не могу. Зато могу помочь больным. Айлин утверждает, что для поездки в резервацию мне нужен эскорт помимо Руфеса. Как ты относишься к такому назначению на должность? — Ее золотистые глаза устремились к его черным.

— Ты не должна ехать, — вспыхнула Айлин, но они оба не обратили на нее ни малейшего внимания.

— Она поедет, с нашим ли одобрением или без оного, — сказал Риф Кейтс с кривой ухмылкой. — Я бы поехал с вами, мисс Иден, но тут у меня на руках больной жеребенок, и мне чертовски не хотелось бы его оставлять. — Он неопределенно посмотрел на Волка.

— Я поеду с тобой, Иден, но думаю, что тот, кто попросил тебя приехать, был просто пьян.

Иден вскочила в седло и пустилась легким галопом. Волку пришлось догонять. Когда он оказался рядом, она улыбнулась.

— Хотела бы я посмотреть, как вы скажете доктору Торресу, что он пьян, — фыркнула она. , Он мрачно усмехнулся.

Несколько минут они ехали молча, наблюдая, как Руфес носится вокруг, гоняясь за бабочками и кроликами. Наконец Идеи сказала:

— Ты действительно был бы не против поехать со мной?

— Нет, но я все равно думаю, что тебе опасно находиться в «Белой горе».

— Мне уже приходилось там бывать с отцом и доктором Торресом.

— По крайней мере, ты понимаешь, что нуждаешься, в защите, — сказал он мрачно. — Апачи неодобрительно относятся к лекарствам белых.

— Что ж странного. Ведь их убивают болезни белых, — ответила она, вглядываясь в его красивый темный профиль. — Ведь это же твои соплеменники, Волк. Неужели тебе безразлично, что с ними случится?

— Апачи — не мои соплеменники, так же, как и белые. Я ничей, Иден. — В голосе его слышался упрек, но он не глядел на нее.

Глаза Иден расширились от боли, которую вызвал его злой тон, но она тут же поняла, что его упрек обращен внутрь, а не ей.

— Расскажи мне о твоей жизни. Волк, — просто попросила она.

Он резко повернулся к ней и утонул в этих золотых глазах.

— Первые семь лет жизни я провел среди кибеков. Мой белый отец был бродягой, который торговал с индейцами и воспользовался благосклонностью глупенькой юной девственницы.

В то же мгновение, как он сказал это, ему захотелось взять слова назад. Сожаление охватило его при виде потрясенного взгляда ее глаз.

— Иден… моя мать… То, что с ней случилось, не имеет ничего общего с… Я не имел в виду…

— Все нормально. Волк. Я знаю, что ты хотел сказать. Пожалуйста, рассказывай, что было дальше. Ведь ты вырос не как апач, а как белый. Должно быть, отец забрал тебя. — Она видела, как он внутренне борется с собой, но все же продолжил.

— Она умерла зимой, когда мне исполнилось семь лет. Кстати сказать, именно от оспы. Все небольшие семьи, кочующие вдоль границы Аризона — Сонора, к тому времени уже здорово пострадали. И буквально умирали от голода. Однажды вечером в лагерь приехал отец. Я три года не видел его.

— Ты узнал его?

Иден и представить себе не могла, чтобы отец бросил ее или другого своего ребенка, независимо от взаимоотношений с матерью.

Он пожал плечами.

— Да я и не знаю. Может быть, просто какая-то часть моей памяти сохранила историю, которую мать рассказывала. Зато, похоже, он узнал меня. Глаза и цвет волос остались от апачей, но черты лица…

— Твое лицо прекрасно, как грех, — выпалила Иден и порозовела, а он одарил ее одной из своих редких улыбок.

— В общем, я выглядел достаточно белым для него. Он договорился со старейшинами племени. Те были рады избавиться от лишнего рта. Так он забрал меня с собой.

— Что же он ждал так долго?