Единственная

Я не позволила ему подать мне пальто и, схватив шапку, выбежала вон. Отец догнал меня, не успев как следует одеться.

— Ну, как тебе понравилось в кафе? — льстиво заговорил он. Такая уж у него привычка. Когда сделает что-нибудь неладное, скорей заговаривает о другом как ни в чем не бывало.

Я не ответила. Наивный — думает подкупить меня своим кафе! А я уже давно бывала здесь без него! Один раз собрала наш ботанический кружок, и мы отправились в «Девин» есть мороженое. Мороженого, правда, не было, дело происходило зимой, но мы все-таки выпили содовой. Только мы не могли долго сидеть, потому что официант на нас косился за то, что мы хохочем и не заказываем коньяку. А он только на коньяке и зарабатывает. Но все равно я была здесь, и никаким кафе меня не удивишь.

Так… Я-то, наивная, думала, что наконец-то вырвусь из клетки, а теперь у меня даже в голове гудело — так я ударилась о решетку… Я шла рядом с отцом без единого слова. Что я могу еще сказать? Я чувствовала себя совсем как Клеопатра: слабой и беспомощной. Только она-то хоть лежала, а мне еще идти надо… Ох, Имро, ты был прав! Сто раз ты был прав! Но разве поверишь, пока сам не испытаешь?..

19

Я рисовала в своей комнате, когда услыхала: Марцела зовет меня так, что по всему двору разносится.

— Чего тебе? — выбежала я на балкон, только бы она замолчала.

— Спустись-ка, что я тебе покажу!

— Да ну, — махнула я рукой, — у меня нет настроения.

Было ветрено, как на Северном полюсе. Десять наших тополей стали похожи на метлы. Гнулись так, будто какой-то Валидуб подметал ими небо. А это не простые тополя, а памятные. Им ровно столько же лет, сколько нам с Евой и Иваном, только они немного повыше нас. Ростом примерно до четвертого этажа.

— Выйди, говорю! — Марцела приняла таинственный вид. Даже голос понизила.

Да ну, просто скучно ей. В такую погоду гулять никто не выдержит, вот она и хочет вытащить хоть меня. Только мне-то ни чуточки не хочется. Давно я перестала быть «придворной дамой», как меня в детстве шутя называл отец.

— Ох и недотепа ты, Олина, честное слово! — взмахнула Марцела руками.

Только тут я заметила, что из-за угла осторожно высовывается Имро.

Я схватила пальто и крикнула бабушке, что спущусь к Марцеле, она на математике застряла. Уже темнело, и без серьезной причины бабушка не отпустила бы меня в такую погоду.

— Теперь смотри не мозоль глаза нашим! — шепнула я Марцеле. — Я недолго, а ты пока постой за углом — небось выдержишь. В подворотню лучше не входи, только в крайнем случае, и смотри в оба, тут все ходят, еще заметят тебя. А лучше совсем не ходи в дом. Ну потерпи немножко!

Мы с Имро отошли подальше в переулок. Не могли же мы, в самом деле, торчать под фонарем. Я была так рада, что он пришел, и он наверняка тоже, потому что, когда мы немного прошлись, Имро остановился в тихом местечке и сказал:

— У меня это уже не просто так, Олечка.

Я замерла — и точно угадала, что последует дальше.

— Я люблю тебя, Косичка, — сказал Имро и задумчиво оперся о забор.

Я ждала, чтоб сердце успокоилось. Еще счастье, что вокруг гудел бешеный ветер. А то бы стук слышался по всей улице. Да, это уже действительно не просто так! Я боялась, что расплачусь. Но мне не было грустно. Наоборот! Было совсем, совсем… по-другому. Только я не знала, как именно…

Имро придвинулся, поправил мне растрепавшиеся волосы и погладил меня по голове. Шапку я впопыхах забыла дома.

— И я люблю тебя, Имро, — шепнула я так тихо, что и не слышно было.

Но Имро услышал, он наклонился и поцеловал меня в щеку.

Я хотела уйти, но не могла пошевелиться. А между тем он вовсе меня не держал. Нет! Мои собственные нервы отказали начисто, и ноги не повиновались. Да, мы поцеловались и в губы.

Только после этого мне удалось ожить, и я бросилась прочь. Имро, конечно, сейчас же меня догнал. Он подал мне руку, и мы вдвоем начали бороться с ветром. Он рвал нам одежду, не давал вздохнуть, но всякий раз мы его побеждали и медленно приближались к нашей улице.

В темном месте нас обогнала высокая фигура. Человек ушел уже вперед на несколько шагов, как вдруг меня молнией сразило страшное открытие. Отец!!! Он остановился, медленно вернулся и подошел к нам.

— Так, — сказал он до ужаса чужим голосом. — А ну-ка пошли домой.

С большим трудом двинулись мы против ветра. Мне было страшно, а Имро наверняка еще страшнее.

— Половина девятого, — обратился отец к Имро, меня он игнорировал. — Тебе, наверное, разрешают приходить домой когда тебе вздумается. А нашей Ольге нет, запомни это!

— Половина девятого? — спокойно переспросил Имро. Но я-то его знаю, я чувствовала, как дрожит его голос. — Значит, тебе и впрямь пора, Олечка.

Ага! Вот он и показал отцу, что не боится его угроз!

А я хорошо поняла, что он хотел сказать: «Придет время, когда нам исполнится восемнадцать, мы станем взрослыми, и уже никто не посмеет нас оскорблять. Даже собственные родители!» И он не ушел, мой Имро, как это сделал бы любой другой мальчишка. Он спокойно проводил меня до самого дома, там пожелал мне спокойной ночи и не спеша пошел к остановке.