Единственная для Бешеного

– Типа того. Так что машину я отгоню сам, – Бешеный не собирался до конца раскрывать карты знакомому. – Говори, куда.

– Уверен?

– Абсолютно.

– Ну лады. Только возвращаться будешь, лезь через Садовую. Там в базарный день – полтора человека.

– Принято.

Женщина все еще не проснулась, и в душе заворочалось смутное беспокойство. Хлопали двери, лаяли собаки… Уличный шум, опять же, а она хоть бы что! Сопит в две дырки, даже не шелохнется.

Покачав головой, мужчина завел мотор и двинулся в указанное место. Полузаброшенные гаражи давно выглядят таковыми только снаружи. Внутри же все оборудовано по высшему разряду: и техника, и разные уровни, и сигнализация, незаметная для стороннего взгляда.

Он припарковался и повернулся к пассажирке.

– Эй, – тронул за плечо, слегка потряс. – Давай, просыпайся уже.

Она заворчала что-то, не открывая глаз, и он мысленно выдохнул. Просто крепко заснула.

– Вставай, говорю, млять!

От повышенного тона она вздрогнула, резко выпрямилась и уставилась на него с таким ужасом, будто в первый раз увидела. Хотя тогда, между прочим, интереса она проявляла куда больше, чем той же осторожности.

– Отлично. Пошли.

– Я никуда с тобой не пойду! – закричала внезапно эта припадочная, да так громко, что Бешеный замер.

– Ты что орешь? С ума сошла?!

– Не трогай меня! – паника в голосе сбивала с толку.

Они ж вроде все решили, к чему этот спектакль? Или надеется, что кто-нибудь из прохожих обратит внимание на истеричную дамочку и грубого мужика. Кому лучше сделает?!

– Нужна ты мне! – разозлился он. – Вываливайся давай отсюда, нам идти пора!

Она немного помолчала, хлопая глазами-блюдцами, и внезапно набросилась на него…к нему, вернее. Запрыгнула сверху, прижалась и ткнулась носом в грудь, пробормотав оттуда не слишком разборчиво:

– Мне сейчас такое дерьмо снилось…

Мужчина растерялся, уставившись на кудрявую макушку.

– Эээ, Марта… – а что ей сказать? Что вообще говорят в таких случаях? Что-нибудь тупое и банальное. – Это же только сон.

Она перевела дыхание, что могло означать все, что угодно, и прижалась еще сильнее. Обвив руки вокруг его торса, уже окончательно устроилась на коленях, съежившись в три погибели, но, кажется, ее такое положение вполне устраивало.

Он замер, чувствуя, как от ее ерзанья начинает натягиваться ширинка на джинсах.

– Нам пора, – пробормотал, понимая, что еще немного, и сам забудет об осторожности и времени. – Марта, слезай.

Она вздохнула, чуть отстранилась, и посмотрела на него влажными глазами.

– Тебе что, жалко?

Это было сказано с какой-то почти детской обидой. Он промолчал, остановив взгляд на ее вырезе. Где были его мозги, когда он выбирал ей одежду? Надо было в балахон нарядить, чтобы даже очертания фигуры не проглядывались.

Не дождавшись ответа, она скорчила гримасу и процедила:

– Хрен с тобой!

Дернулась, чтобы, скорее всего, покинуть колени, перекочевав на пассажирское сидение. Он не дал. Обхватил руками талию, оставив сверху, и шевельнул бедрами, дав ей почувствовать всю степень его готовности.

– Ты же не будешь ко мне сейчас приставать? – почему-то шепотом уточнила она, громко сглотнув.

Неужели боится этого?

– А что, ты против?

Неожиданно мужчине захотелось ее подразнить. Корчит из себя не пойми кого, нос воротит, будто ей и правда не повезло. Между тем, любая его знакомая в возрасте от восемнадцати до сорока пяти пришла бы в восторг, узнай, что до конца дней им придется существовать бок о бок. И уж точно не стала бы сопротивляться и задавать дебильные вопросы вроде: как этого избежать?

Хочется напомнить, что в их положении могут быть и плюсы, приятные такие, сопровождающиеся гортанными криками и царапаной спиной. Плюсы для нее, разумеется. У него с этим в принципе проблем не было.

– Пусти! – Марта попыталась освободиться, что только подстегнуло разозлившегося от собственных мыслей мужчину.

Чтобы сильно не дергалась, пришлось заломить руки, сведя их за ее спиной. Ткань майки натянулась, беспоролоновый лифчик не смог скрыть затвердевшие соски.

И зачем сопротивляется? Сама же хочет его, а ноет, будто он ей противен.

Глядя в злые сейчас глаза, запустил руку ей между ног, которые она тут же сжала.

– Ты что творишь?!

– А что я творю?

Надавил раз, другой, с наслаждением наблюдая, как меняется ее дыхание, становясь частым и прерывистым.

– Отпусти!

– Обязательно. Позже.

Продолжая медленные движения одной ладонью, которые, он видел, вызывали отклик, второй все еще сжимал ее запястья, чтобы не подумала больше сопротивляться.

– Бешеный…

– Еще какой, – ухмыльнулся, заметив, что она сама слегка раздвинула бедра, словно поощряя его.

В салоне раздался тихий женский стон, от которого у него самого чуть не сорвало башню. Возбуждение достигло пика, в паху практически болело, но он сцепил зубы, чтобы не сорваться. Он найдет, как снять напряжение, потом, и не с ней. А сейчас пусть она осознает, насколько сильно зависит от него во всех смыслах. И что следует вести себя благоразумнее, раз эта зависимость не всегда настолько неприятна.