Единственная для Дракона

- Не хочу, - подтвердила я. - Бабы в деревне шушукаются над нами, мол, нищие травницы, и полгрошика за душой не имеют. И не сватают...

- Так ты же сама говорила, что не люб тебе никто.

- Говорила и сейчас говорю. Я не про это. Понимаешь, никто не захотел меня под белы ручки взять, в дом ввести, хозяйство доверить. Ведь заглядываются парни ...не все конечно, но заглядываются, да только, видать, бедность наша никому не нужна.

- В бедности ли дело? - спросила бабушка. - А сосватали бы тебя с сундуками, и узнала бы ты через пару лет, что мужу твоему только сундуки и нужны, а сам то он для ласки нежной себе в деревне молодуху безродную присмотрел. Как бы тогда жить стала, Лиюшка?

Ласково спрашивала бабушка, только смотрела строго.

- Я отказала Стефану.- Подняв голову, тихо сообщила я.

Бабушка кивнула.

- Конечно, отказала. Ещё чего, на такое дело непутёвое соглашаться. Только вот представь, Стефан то из этого тайну не делал, перед дружками пьяными похвалялся, а как теперь его жёнке за порог выйти? Что соседушки пропоют, что подружки порасскажут. Тебе - то он хоть и бесчестье предложил, но именно тебе - а не твоим сундукам.

Я надолго замолчала.

- Получается, никто из нас не свободен.

- Что такое свобода? Птичка юркая. Сидит на веточке низко, а протянешь руку - улетит далеко - далеко. Жить надо по совести, Лиюшка. Хочешь сытой спокойной жизни - иди к Стефану, корить не буду. Только уж и ты меня не кори, что многого тебе дать не могу. Не привыкла я совестью торговать.

Долго мы после этого молчали, слушая лес. Высокие сосны пели песню ветру, раскачивающему их в ответ.

- Прости меня. - прошептала я тихо. - Прости, бабушка.

- Ничего Лиюшка, - кивнула бабушка, впрочем, отведя от меня взгляд. - У тебя сердце ретивое, молодое. Думаешь, я не вижу с какой тоской ты на яркие сарафаны подружек смотришь . Хотела бы я дать тебе больше, да не могу я себя переломить. Не дело это, на подарках лесных деньгу заколачивать. Не живут так травницы. Лес ведь живой, всё понимает. Подумаешь что нехорошее - пускать перестанет, а то и накажет. Так что прости уж меня за одёжку твою старую да котомку пустую.

- Ты прости меня, бабушка, - попросила я, вскочив и поклонившись бабушке. - Не доброе я говорила.

- Молодая ты, ретивая, - повторила бабушка. И я поняла, что прощена.

Мы оставались в лесу ещё несколько дней. Времени даром не теряли: заготавливали травы, суша их прямо на опушке, подвесив на ветки деревьев. Я ещё и корешков всяких накопала - хорошо догадалась взять с собой лопатку, сейчас же самое время для заготовок.

Правда, с припасами было плоховато - мешок с продуктами ещё пару дней назад опустел, поэтому корни лопуха пришлись как нельзя кстати. Мы его вчера в костре запекали, да и сегодня запечём, если, даст Бог, дождя не будет. Ещё я насобирала кипрея - травку повесила сушить, а корешки пока оставила целыми, но если измельчить - то получится и лепёшек испечь. Ступки, правда, у нас нет, да ничего - камнями у речки можно обойтись.

На следующий день, едва только взошло солнышко, бабушка велела собирать наши заготовленные травы.

- Неужели домой возвращаемся? - обрадовалась я. Не то, чтобы мне было скучно или плохо в лесу - да только дом он и есть дом.

- Так я же сказала - до новой луны, - улыбнулась бабушка. - Неужель не следила?

И правда, вспомнила я, вчера было новолуние.

- Ээ- эх, Лийка- попеняла бабушка, качая головой - Какая ж ты травница? Разве травница - то забудет про - Луну?

- Ну, бабушка... - протянула я, зная, впрочем, что она права. Травницы не просто с лесом шепчутся да лесные травки собирают... Многое надо знать, примечать. Соберешь, к примеру, одну травку в полнолуние - а она не лечит... Нет, не гоже про Луну забывать...

Перед обратной дорогой, бабушка велела поесть.

- А может, дома поедем?

- Если там будет, что поесть.

- Ты думаешь, маг испортит нам продукты?

- Не знаю, Лиюшка. От темных всего можно ожидать, а уж от разозлённого темного - и подавно.

Спорить я не стала. Достала из мешка тряпицу, в которую вчера завернула запеченные корешки лопуха, сходила с крынкой, в которой раньше молоко было, к роднику, что рядом бил - принесла холодной водицы и, расстелив одеяло на зеленой травке, позвала бабушку к накрытому столу.

Поели мы, отдохнули и, не забыв ни одного пучка сорванных лечебных травок, ни одного выкопанного корешка, отправились домой.

Я, правда, перед дорогой, еще раз сбегала к роднику - взять холодной чистой водички с собой, а ну как мы далеко от речки окажемся. Да и родниковая вода знамо вкуснее, чем речная.

Шли мы к дому долго - только под вечер и добрались до родных березок и старого повалившегося плетня. Избушка наша стояла темной, не жилой - и мне сразу стало жалко наш старенький деревянный домик, который потерял своих хозяев на долгие десять дней.

Сложив мешки с травами на крыльце, я первой зашла внутрь: темные сени, темная горница. Нащупав свечи на привычном месте, я запалила свечу, и со страхом оглядела комнату - не знаю, заходил ли сюда маг или нет, но всё было по- прежнему, до боли знакомое и родное.

Бабушка вошла следом.