Единственная для Люцифера (СИ)

Он такой странный. Но очень красивый. Бронзовый оттенок кожи. Чёрные волосы со спадающей слегка челкой. Тёмные брови. Прямой нос. Чуть пухлые губы. Черты его лица совершенны. И щетина. Она придает какой-то брутальности его внешности. Как хищник. Самоуверенный. Наглый. И опасный. Боже упаси стать его жертвой. Через расстегнутые верхние пуговицы рубашки я снова вижу татуировки. Они покрывают его шею. Черт возьми, как это страшно и привлекательно одновременно. Я так бесстыже рассматривала его. Мне кажется, что он это понял. Когда мы разговаривали он словно пронзал меня взглядом сверху вниз. Да я даже потеряла дар речи на несколько секунд. Но, хорошо, что практически сразу же реабилитировалась. Надеюсь, что я не произвела на него впечатление туповатой дуры. За завтраком я узнала, что Люцифер будет жить в нашем доме. От этой новости мне стало как-то не по себе. Я даже случайно поперхнулась едой. Да что я. Вот Паоло вообще перекосило после слов отца. Он пытался возражать, но слово Марио для всех нас закон. Я не знаю, чем руководствуюсь, но мне очень хочется познакомиться поближе с нашим новым начальником охраны. Или кем он тут у нас считается.

Я сознательно забила на подготовительные курсы и никуда не поехала. Соврала что мне болит голова и осталась дома. На удивление это прокатило. Стыдно признаться, но я, блин, дежурила у кабинета отчима. Ждала, когда же он оттуда выйдет. Я, наверное, часа два нарезала круги между столовой и большой гостиной.

Мне надо было придумать повод для нашего разговора, и я решила, что проявлю заботу. Еще вчера я заметила, что у него была ссадина на переносице. Поэтому прошу у Марии какую-то заживляющую мазь для нашего гостя.

Скрип двери. Ну вот. Наконец-то он выходит. Подхожу к нему. Ну как подхожу, подлетаю.

— Чего тебе? — Спрашивает недовольно. Злой. Из кабинета Марио вообще редко кто выходит счастливым.

— У вас тут ссадина, — показываю на свой нос.

— Знаю. На себе не показывай, — смягчается его тон. Идет на контакт.

— Болит, наверное. Я вам мазь хорошую принесла. Она заживляющая, — даю ему лекарство.

— Спасибо, — снова рявкает. — Что-то еще?

А что еще… Думай Лили… Думай. Надо еще какая-то причина для продолжения этого разговора. И мне в голову приходит гениальная мысль: — Если вы будете жить с нами… Хотите я вам экскурсию по дому проведу?

Пауза. Молчит.

— Хочу, — смотрит на меня как-то свысока. — Но начнём мы, пожалуй, со двора.

— Тогда я сейчас, — улыбаюсь, потому что все сработало. — Переоденусь и спущусь к вам, — разворачиваюсь и шагаю в сторону лестницы, но вовремя торможу. — У Вас есть верхняя одежда?

— Я… Я не знаю, — прячет руки в карманы.

Возвращаюсь и снова подхожу к мужчине: — Я видела, как сегодня водитель отца привозил пакеты с одеждой, а горничная отнесла их в гостевую. То есть, уже вашу комнату.

— Тогда встречаемся здесь через десять минут, — говорит своим хрипловатым голосом.

— Угу, — киваю. — Я буду ждать вас здесь, — смотрю на него как под гипнозом не могу даже взгляд отвести в сторону. Испанский стыд. Хочется уронить лицо в ладони. Что я несу? «Да. Я буду ждать и мечтать о вас.» Тьфу ты. Ладно. Ляпнула и ляпнула. Назад слова уже не забрать.

Через какое-то время он спускается, и мы выходим во двор. Прохладный мартовский воздух сразу же ударяет в нос. Я прикрываю глаза, глубоко вдыхаю и за спиной слышу чирканье зажигалки. Открываю глаза. Разворачиваюсь и вижу, как мужчина с блаженным выражением лицо подкуривает сигарету. А я чувствую, как какой-то знакомый ментоловый шлейф тянется вслед за серым дымком. Это что мои сигареты? Я начинаю обшаривать карманы своей куртки. И не нахожу там своей почти полной пачки.

— Вы… — грозно смотрю на него. — Вы что, воруете по карманам?

— Я? — Удивленно приподнимает брови. — Нет. Как ты могла такое подумать, — ехидно улыбается и делает еще одну тягу.

— А откуда тогда у Вас сигареты, ууу? — Подхожу ближе к нему и понимаю, что это точно мои.

— Я их просто нашёл на диване. Видимо у кого-то из кармана выпали, — паясничает он.

— Это… Это… — хочу высказаться. Наругаться на него. Но не могу. Боюсь вслух признаться, что они мои. В этом доме даже у стен есть уши. И на улице тоже.

— Это теперь мои, — бросает будто бы невзначай и идет вперед. — А тебе курить вредно! И вообще, будешь курить — не вырастишь.

Опускаю голову и чувствую себя бестолковым, глупым подростком, которого только что отчитали. Хотя, я уже давно совершеннолетняя.

— Не бойся. Я никому не скажу, — говорит не поворачивая голову. — Но курить все же не стоит. Ты ведь будущая женщина. Тебе ещё здоровье нужно. Чтобы детей рожать.

— Будущая? — Обхожу мужчину и становлюсь перед ним. — А сейчас я, по-вашему, кто? — Совсем какой-то ахреневший чувак.

— Ребёнок, — он выдыхает дым прямо мне в лицо.

— Вы сейчас серьезно? — Внутри все закипает от несправедливости и злости. — Мне вообще-то восемнадцать.

— А мне тридцать четыре.

— И что? Что вы хотите этим сказать? — Сжимаю губы.

— А то, что чисто гипотетически я мог бы быть твоим отцом.