Единственная для невольника

Пусть я погибну сама, но напоследок перегрызу им всем глотки, если они причинят ему вред.

Что они хотят?

Как всё это связано?

Почему же мне так страшно?..

* * *

Когда меня втащили в комнату, на которой стояла блокировка магии, я уже догадывалась, что вряд ли выберусь оттуда живьем. Комната, впрочем, была самой обычной. Не подземелье с проржавевшими кандалами и не пыточная, как это описывают в героических эпосах.

Скудно обставленная спаленка бледно-серого цвета. Такие есть в любом зажиточном доме: здесь селят служанок или рабов.

Едва маги ушли, бросив меня в одиночестве, я рванула осматриваться. Сыграли навыки боевика: паниковать всегда успею, а пути к отступлению надо искать здесь и сейчас.

Дверь заперта на ключ. Окна наглухо забиты магией снаружи. Ящики письменного стола пусты. Единственный стул вколочен в пол (как предусмотрительно). Платяной шкаф пуст. Кровать массивная, её даже не разберешь на куски. Ни картин, ни зеркал, ни даже минимальных предметов.

Думай, Алиса. Где ты могла оказаться?

Волнами наплывала истерия. Пока ещё слабая, только-только поднимающаяся, но уже лихорадило, и сердце колотилось в груди безо всякого ритма, лишая способности думать трезво.

Куда они дели Стьена? Что с ним будет?

Если им нужен мятежный боевик, пусть разбираются со мной. Незачем трогать моего хранителя. У него не было выбора, только отправиться с магом туда, куда тот прикажет.

Так и скажу, если начнут допрос.

Главное, чтобы Стьен, пытаясь защитить меня, не выставлял себя виноватым…

Ошейник сдавливал горло, холодил кожу неживым металлом. Энергии внутри меня попросту не было. Нулевой резерв. Полное истощение.

Да что же делать?!!

Так, дыши глубоко и медленно. Нельзя поддаваться панике или начинать жалеть себя. Нужно защищаться. Спасаться. Выгрызать себе свободу и жизнь.

Что же со Стьеном?..

Нас не обучали выпутываться из пленения братьями по оружию, но преподаватели безостановочно повторяли: в безвыходной ситуации нужно искать любой шанс, видеть мелкие детали, не зацикливаться на чем-то одном, а смотреть шире и уже одновременно.

Будь это битва или ранение, или какая-нибудь другая смертельная опасность — нельзя, чтобы страх затмил разум.

Я старалась изо всех сил. Осматривая каждый сантиметр комнатушки, пыталась выцепить что-нибудь полезное. Но ровным счетом ничего не обнаруживалось.

И это бессилие нагнетало во мне дикий, леденящий кровь ужас.

А ещё сказывалось отсутствие магии. Я настолько привыкла, что внутри меня бурлит энергия, что клокочут выбросы или сосет под ложечкой в момент, когда её мало. А тут… просто ничего. Ноль. Будто никогда и не было.

И страх от незнания: где Стьен, что с ним…

Ключ провернулся в замке. Слишком быстро. В тех самых эпосах герои успевали вдоволь настрадаться перед тем, как объявлялся злодей и всячески пытал их. Но у меня даже в этом всё пошло не по плану.

Дьявол многоликий!

Я отошла к дальней стене, сжалась в ком из нервов, когда дверь отворилась. Мужчина перешагнул порог и посмотрел на меня очень вдумчиво и — казалось бы — беззлобно. Самый обычный, не было в нем чего-то жуткого. Темноволосый, статный, облаченный в форму гильдии правосудия. Видно, что одно из верховных лиц гильдии: и по выправке, и по взгляду, и по нашивкам, на которых серебристые звезды выплетали созвездия.

Хм, кажется, я его когда-то видела.

Осознание пришло спустя долгую секунду.

Точно! Это же копия Динна, только на два десятка лет старше. Наверняка, я встречала мистера Оуэ в гимназии на общих сборах, но никогда особо не запоминала его лица.

— Здравствуй, Алиса, — кивнул мне мужчина. — Сожалею, что общаться нам доводится в таких условиях. Думаю, ты догадываешься, почему здесь оказалась? Ах да, извини мою неучтивость. Генри Оуэ, маг пятой ступени высшего правосудия.

— Не догадываюсь, — отчеканила резко, чтобы не показывать всего страха.

Здороваться не стала, как и кланяться в реверансах. Незачем.

Мистер Оуэ, покачав головой, достал из-за пазухи лист гербовой бумаги, развернул его, разгладил складки.

— Если коротко, то настоящий документ гласит, что Алиса Трозз обвиняется в нарушении великого колдовского закона. Предав устои гильдии боевых магов, она навсегда запятнала себя позорным клеймом, — он зачитывал всё это медленно, с большими паузами, словно специально нагнетая. — Она сорвала инициацию, допустив в жертвенный круг стороннего человека. Она не сообщила гильдии о месте своего нахождения. Наконец, она связалась с беглыми преступниками и, как стало известно сегодня, атаковала магов, попытавшихся вернуть её в гильдию для судебного разбирательства.

Каждое слово вбивало мне в грудь ржавые гвозди, прокручивало их, выворачивало с мясом. Я слушала, и ноги подкашивались. Это официальная бумага. Не обман, не фальшивка.

Допустим, я не сообщила гильдии о том, где нахожусь, не специально, а потому, что угодила на какое-то кладбище. Но всему остальному даже не найти оправдания.