Единственная для темного эльфа 3 (СИ)

— И я покорно жду, Ая, того момента, который ты обещала мне, — показалось, или даже волосы его каким-то мистическим лунным светом засияли?.. — Момента, где в спальне нашего дома отдашься мне навсегда. Перед богами примешь меня, как единственного мужчину, которого назовешь супругом. Признаешь меня своим мужем, и вверишь мне свою жизнь по всем законам. От этой мысли у меня все в душе поет. Нет, Ая, никаких шагов назад. Я приложу все усилия, чтобы этот момент в нашей спальне настал как можно скорее.

Сделать ни шагу не смогла. Завороженная, смотрела в алым пылающие глаза и понимала, что люблю. Люблю его нежным, заботливым, ласковым, но и таким — диким, разгневанным и прямолинейным. Не боюсь нисколько, даже если вот так, как сейчас, надо мной нависает.

— И для меня важнее, чтобы ты была ЖИВА, даже если будешь ненавидеть меня в ответ…

Кажется, и у самой внутри срывается какая-то пружина.

— Знаешь, что! — кажется, от переизбытка чувств даже на носочки встала. — С тобой, чтобы быть спокойной, надо начинать жрать дозвездушник, который растет, мать твою, прямо в поле! Вместе с гребаным корнем и землей, блин. Ты издеваешься?? Ну, почему ты всегда что-то умалчиваешь? Ты зад…

Наверное, не очень его интересовало, что он там меня «зад…», потому как в губы мои жадно впился, впервые с момента того спектакля в храме. Талию обвил, к себе прижав немного грубовато, но целуя нежно и страстно попеременно. И не отвечать на его страсть больше не смогла. Злилась на него, но целовала так же самозабвенно и искренне, как и он меня.

— Мало что из нашего прошлого помню, — бормотал он между поцелуями. — Но люблю тебя так сильно, что не узнаю себя!

— Разве так можно?

— В храме, — кусал он мои губы, следом зализывая укусы. — Ты отпустить меня была готова. Почему?

— Потому что знаю, что для тебя значит свобода.

Сквозь жадность страстных поцелуев, различаю, как руки сильные по телу блуждать начинают. И наша ссора закончится здесь, ибо мой мужчина ставит на ней точку. Плащ с себя сбрасывает на землю, порывисто, но осторожно, меня на него опрокинув.

— Нет, погоди!

97. Он пахнет лесом и оружием

97. Он пахнет лесом и оружием

— Нет, погоди! — но куда там.

Верхние пуговицы моей рубашки уже отлетели куда-то, а горячие губы с обжигающей страстью клеймили шею. Не справляясь с дыханием, пыталась поймать настойчивые руки своего дроу, но танк на ходу не остановишь.

— Не здесь, пожалуйста! Фалькониэль!

При свете дня, на открытом воздухе посреди леса, без магического покрова тишины… Я бы посчитала своего мужчину варваром или дикарем в данный момент, если бы собственное тело не отзывалось на его ласки.

— Мне жизненно необходимо соединиться с тобой, — забормотал негромко, а я почувствовала, что на теле на месте его поцелуев метки принадлежности зажигаются и угасают, активируясь. — Безумно к тебе тянет, я никогда ни к кому такого не испытывал.

Глаза распахиваю, зашипеть готовая. Болезненный укол где-то в груди напомнил, что я далеко не единственная в его жизни. Сколько женщин было у него за почти три сотни лет? Я не должна придавать этому значение, но болезненное эхо уже прокатилось по нервным окончаниям, заставляя неосознанно выставить впереди себя руки в защитном жесте.

Мой эльф этого даже не заметил в пламени страстной лихорадки.

Рывком возвысился надо мной, от неожиданности заставив задержать дыхание и замереть. Услышал?

Нет! Уверенным движением мой алоокий дроу закинул мои ноги себе на плечо, отняв последнюю способность говорить, с огромной нежностью коснулся губами чуть ниже колена и… пуговка на моих джинсах со звоном куда-то выстрелила.

— Фалькониэль, остановись! — хотела уберечь последнее, что удерживает этот предмет одежды на бедрах, но руки эльфа безжалостно дернули меня на него, заставив чуть проехаться на плаще.

Растерялась и не уловила момент, когда, удобно перехватив ткань, он оголил желаемое.

— Нет! — дернулась я, но с досадой ощутила, что ноги спутаны джинсами, а прохладный воздух уже набросился на голую кожу. — Нас могут увидеть!

— Кто? — губы эльфа исказила предвкушающая улыбка, а горячие ладони ощутимо сжали бедра.

— Да хоть зайчик! Отпусти, кому говорю! — попыталась отцепить от себя длинные пальцы, переместившиеся куда их не ждали. — И я тебя еще не простила!

Ногами дернула, но сильная рука их удержала в то время, как пальцы другой осторожно начали готовить меня, по-видимому, к неизбежному, неумолимо проникая, заставляя выгнуться от столь необычной и такой жгучей позы. Только тихий смех послышался, когда попыталась освободиться. Его голодный взгляд блуждал от моего лица к груди, а сам он выжидал. Прижимался ближе, чтобы его чувствовала, а я за траву цеплялась, понимая, что сдалась.

В воздухе запахло дождем. Вскинула помутненные глаза к небу, когда дроу сдирал с меня мои путы, чтобы естественно расположиться и нежно огладить мои уже обнаженные ноги.