Пораженный вздох вырвался сам собой. Замерла не в силах вздохнуть. Будто сейчас, в памяти всплыл момент битвы у горы, когда думала, что уже проиграла. Брошенная, как тряпичная кукла в снег, слушала слова обезумевшего дракона, в которых, как оказалось, было даже больше смысла, чем мне показалось на первый взгляд:
Вздрогнула от одного воспоминания, и жест этот не укрылся от взора внимательного дракона. С благодарностью опустила глаза на сжимающую мою его руку. Если бы ты знал, Гер, что он говорил тогда. Размышляя о том, как сильнее тебя задеть, он безжалостно использовал родного брата. И говорил об этом так сладко, словно… мстил.
— Местонахождение ищем. У него сложные взаимоотношения с семьей. Говорить он не хочет, только дразнит крупицами информации. При ментальном вторжении сопротивляется. Даже те обрывки картин, что мне удалось увидеть сквозь его защиту, не отвечают на мои вопросы, а рождают новые.
— О чем ты? — я заинтересованно повела головой.
— Я видел образы в сознании, — не знаю, заметил ли Гера, но руки его пришли в полутрансформацию, отчего я с удивлением обнаружила, что глажу чешуйки на когтистых пальцах. Однако дракон не отвлекался, выуживая воспоминания: — Что-то связанное с пророчеством. Ам-Ресу судьбой написано разрушить свою семью.
И Геррион мне все рассказал. Все, что увидел сам. И о расплывчатом пророчестве «убийцы семьи», которое на самом деле говорило о «разрушителе семьи», и о том, что у Ам-Реса действительно не все ладилось с семьей. Гера не был близко знаком с прежним лордом и его сыновьями, лишь виделись изредка на важных приемах. С Ам-Ресом же познакомился уже когда тот стал старшим лордом в семье и принял решение перейти с домашнего обучения на занятия в академии.
Поведал и о том, что в какой-то роковой день к Ам-Ресу явился загадочный человек. После его визита вытянуть воспоминания почти невозможно, до боли не только преступника, но и ментальщика. Однако именно потому за столь глубокие картины сознания взялся именно Геррион — сказанное в этой комнате теперь знаем только мы с моим драконом вдвоем.
После столь тяжелого изложения информации мы помолчали. Геру не нравился этот неизвестный персонаж в воспоминаниях Ам-Реса, а мне, скорее всего, передалось его восприятие. Или неприкрытая щитами связь с драконом столь остро дала о себе знать: не только по впечатлениям, но и сам зверь незаметно ластился под пальцы, то тут выдавая себя чешуйкой, то там.
— А тот маг, — одернула себя я, отвлекаясь от драконьих рук. — Где вероятность того, что он сказал правду? Он сказал, что был приятелем матери Ам-Реса, но узнал ли его кто-то? Он мог быть недоброжелателем?
— Я еще не знаю всех подробностей, душа моя.
— Жаль… Мне кажется, стоит покопаться в этом направлении. Ты же можешь о нем что-нибудь узнать?
— Попробую, — Гера кивнул. — Но пророчествами обычно не шутят.
— Представь, если этот человек науськал отца семейства сразу после рождения малыша и смерти женщины? Он мог вообще не знать ее, но быть засланным врагами прежнего золотого лорда.
Гера еще раз медленно кивнул, внимая моим словам и глядя при этом в окно.
Знал ли этот человек о масштабах, до которых разрастется эго молодого золотого дракона? Хотел искренне помочь или все же преследовал какой-то свой план? На кого в итоге он был нацелен? Гер прав: вопросов еще больше, чем раньше.