Единственная для визиря

Ирис неожиданно внимательно посмотрела на неё. Так, словно всё понимала, а может быть и правда понимала. Они две молодые девчонки, не по своей воле так быстро ставшие взрослыми, понимали друг друга лучше остальных. А потом кивнула.

– Я поеду, госпожа.

– Тогда идём. Слуга Мельомека ждёт тебя.

И только в коридоре Амлон каким-то наитием почувствовала, что ещё должна сделать.

– Стой здесь. – сказала Ирис, а сама бросилась в свою комнату и принесла новую одежду – закрытую, с длинным покрывалом. Никто не узнает в этой богато одетой девушке служанку. Да и Тавл сперва не узнает. При мысли о Тавле стало совестно. Она должна была… А, впрочем, кому какое до этого есть дело, кроме её совести?

Ирис быстро поняла, что от неё хотят. Переоделась и поклонилась.

– Веди себя как госпожа. Никто не должен знать, пока караван не будет в Тарсе, что ты – Ирис, а не я.

– Хорошо, госпожа.

Они спустились по ступеням вместе, и Амлон видела, как напрягся Эмет, увидев их обоих. На несколько секунд в его глазах промелькнула боль. И тут же исчезла, когда он увидел её лицо. Она даже не хотела думать, чего он испугался. Это было слишком тяжело. Но она видела, как вздрогнула и напряглась Ирис, когда они прошли мимо господина визиря. Тот молча посторонился, давая им дорогу. И не задержал.

И лишь когда Ирис, со слугой господина Мельомека скрылись из виду, она вздохнула свободно. И посмотрела наверх. Эмет ждал её. Молча, без слов. И всё же она чувствовала его, словно себя. И это было так безумно.

– Пойдём, – он предложил ей руку.

– Что… что ты собираешься делать? – Спросила она, когда эта бесконечная лестница закончилась. Может быть, это звучало слишком дерзко? Она ещё не умела говорить с Эметом. Один неосторожный шаг – и он закроется снова. И всё же она училась.

– Ничего. Я слишком устал. Теперь, когда ты рядом, – он почти невесомо коснулся её руки, – ставки стали слишком высоки. Я не могу играть в открытую. И думаю, что шейм не даст нам отдыхать больше, чем ему этого хочется. Вот только за каждым его желанием стоит холодный расчёт.

Эмет замолчал. Они пришли. Но он так и стоял, боясь выпустить её руку из своей.

– Хочешь, я почитаю? – Хрупкое доверие, как стеклянная ваза. И всё же… Она сделала свой выбор и не жалеет об этом, никогда не пожалеет. Хотя им обоим, скорее всего придётся умереть здесь.

– Нет. Не сегодня. Давай просто посидим. Я устал и хочу понять, что делать дальше.

Амлон села, рядом с ним, без раздумий. Страха больше не было. Она никогда не сможет теперь его бояться. И даже молчать с ним – было её счастьем и её участью.

Сколько они так сидели, она не знала. И когда услышала шаги, на сердце почему-то стало тревожно, а ещё чёткая уверенность, что их время вышло.

– Господин, – в комнату без привычного стука ворвалась служанка. Увидела их вдвоём, смутилась, но тут же продолжила, поклонившись. – Простите меня, господин. Но у ворот вас ожидает халирэ шейма Всего Ирхана, да живёт он вечно.

Эмет вздрогнул. И на секунду словно маска упала с его лица. Ему было страшно. Амлон увидела этот кратковременный миг, но он тут же исчез, словно ничего и не было.

– Мы с супругой сейчас выйдем. Пусть Сарим проводит Повелителя в красный зал.

– Хорошо, господин. – Служанка вышла.

А Эмет вдруг коротко и хрипло рассмеялся.

– Ну вот и настало время, Амлон. Шейм явился по твою душу. Он отбирает у меня всё, что мне хоть на каплю дорого. И от того, как я сыграю этот акт, зависит наша жизнь. Слушайся меня во всём и делай, что скажу.

Амлон кивнула. Даже сейчас ей не было страшно. Потому что он рядом. И он защитит. До последней капли крови. Она верила. Пусть любовь слепа, пусть так говорят. Но они лгут. Их любовь заставила прозреть. Теперь, вдвоём они сильнее.

Эмет

Ему было страшно! Как же ему было страшно! Теперь, когда он отвечал не только за себя. Она доверилась ему и он до конца даже не мог осознать, что Амлон отказалась уходить. Вот так. Взяла и отказалась возвращаться, в свой дом, туда где её ждут и любят. Отказалась ради него. Он чувствовал это, видел, что она больше не боится его и не жалеет. И это было так сладко и так больно одновременно. И он всё ещё не умел говорить о любви. Не мог. Не знал, как сказать. А может и слова были не нужны. В любом случае та игра, что он собрался вести… Если Амлон не верит ему, если хоть чуть-чуть сомневается, то сегодня она возненавидит его. Ибо только так можно переиграть Повелителя.

– Пойдём, – он протянул ей руку. Хотелось прижать к себе и никуда не отпускать. Но разве шейм поймёт? Да он и не хотел показывать свою слабость. Не сейчас, когда он был сильнее всего уязвим. Только не сейчас. Пусть он один в чужой стране. Но ведь никогда не было иначе. И всегда он справлялся. Осталось совсем чуть-чуть. И сейчас ему есть ради чего бороться.

Они вышли. Коридоры сегодня казались неимоверно длинными, как и путь до красного зала. А ещё невыносимо пахло благовониями, и снова болела голова. Терпимо. Он больше не будет пить настойки. Время забвения прошло. Он принадлежит Тарсу. И никогда не будет принадлежать Ирхану. Никогда!