Единственная для зверя

– Закончили, – бесстрастно отозвалась она, что-то записывая в планшет. – Можешь выйти в коридор, тебя там заберут.

Унижение продолжилось в кабинете главного, куда меня проводил конвой. Я растянула футболку за утро чуть ли не до колен – хвала магазинчику «Все по 0,99!» Качество ткани было такое, что к вечеру, если меня не отпустят, футболка дотянется до длины платья.

– Присаживайтесь, – глянул ублюдок на меня исподлобья, отрываясь от экрана монитора.

На вид ему за пятьдесят. Рожа давно не сменяла эмоций, замерла на кисло-недовольных. Белый халат поверх темного костюма не добавлял доверия к нему.

– У меня задница голая, – процедила, позволяя себе, наконец, выйти из себя. – А всю ночь меня имел ваш заключенный. Наверное, не стоит пачкать ваше дорогостоящее кресло?

– Сядь! – рявкнул он неприязненно.

Показалось, что позвоночник хрустнул, стоило опуститься на стул. Я держала все в себе несколько часов, и оно едва не пролилось. А все потому, что что-то внутри меня чертовски нуждалось в помощи. Срочно. Но другая часть стояла на своем – мне никогда никто не помогал. Даже в семье приходилось локтями доказывать свое право на мнение. Хорошая школа. Может, и тут удастся выжить.

– И… все уборщицы у вас так кончили? – прерывисто вздохнула я. – Крутой аттракцион.

Мужчина сузил на мне взгляд, но моя истерика его не тронула:

– Не думаю, что вам нужны мои извинения, мисс Пэрроу.

– Зовите меня Ари. Или, может, у вас на примете уже есть новый профессиональный псевдоним для меня? Как у вас тут все это устроено? Я теперь всех оборотней буду ублажать?

Чем больше меня несло, тем больше замирало все внутри – я переставала хотеть жить. Сдавалась с каждым словом… И, неожиданно даже для себя, не выдержала. По щекам покатились слезы, а взгляд застыл, переставая видеть. Захотелось сдохнуть…

– Вы совершенно случайно попали в программу, которой уже несколько лет занимается наша команда, – механическим голосом начал он. Будто робот какой-то. – Подопытный неожиданно проявил к вам интерес, который мы пытались вызвать у него три месяца…

– Повезло, – прохрипела я, медленно смаргивая очередную порцию влаги с глаз. Но собеседник этого не замечал.

– …Я предлагаю вам продолжить участие в программе. У вас будет контракт и внушительный гонорар…

– А почему вы меня вчера не спросили? – задала глупый вопрос.

Но он снова не слушал.

– …Договор вам предоставят для ознакомления сегодня же.

– А если меня не интересует ваш договор?

– У вас нет выбора, Ари, – впервые продемонстрировал он хоть какую-то эмоцию. – Я понимаю вас, но мы готовы щедро возместить вам моральный ущерб.

– Неужели? – усмехнулась.

Кажется, я оживала. Даже вздохнуть смогла чуть глубже. Хорошо, когда некому смотреть на твою медленную смерть – повод пересмотреть репертуар. Например, побороться за жизнь.

– Твое здоровье – наш приоритет, – перешел он на «ты». – Как физическое, так и психическое.

– Наверное, поэтому меня все утро таскают без трусов по вашей базе? Интересно. Ваш собственный метод?

Профессор Ублюдок усмехнулся:

– У меня немного другие методы. Но убеждать тебя, что попала в санаторий, я не буду. Возможно, придется нелегко. Но в твоих интересах принять условия. Чем меньше дергаешься, тем шире петля.

А вот теперь он заговорил совсем как живой, будто запись кончилась.

– А вы умеете убеждать, – сложила я руки на груди. – И каковы обязанности?

Он использовал паузу на мое пристальное изучение и будто остался доволен.

– Медведь тебя выбрал. Это редкая удача. И наша задача – изучить условия, при которых эти твари становятся настолько уязвимыми.

– Боитесь их? – нахмурилась я. – Оборотней?

Оборотни в наше время такое же обычное явление, как радуга после дождя. Они живут с людьми бок о бок в относительном мире, хотя напряжение временами дает о себе знать. То, что люди чувствуют себя неуютно в новом мире, я знала всегда. Мы отгораживаемся от мира стенами. А вот оборотни спокойно живут как за ними, так и внутри – чем не предмет зависти?

Только могла ли я предположить, что стану жертвой этой холодной войны?

– А кто их не боится? – подался он ко мне. – Они ставят свои условия, захватывают все больше территорий, на которые человеку путь заказан. Нам нужно знать слабости врагов. И ты теперь – очень важная персона. Героиня, можно сказать.

– С ума сойти! – покачала я головой, чувствуя, что меня сейчас стошнит. – Такая честь…

– Все верно, – развел он руками. – Как только подберемся к разгадке – будешь свободна.

– А он? – Вопрос вырвался сам. Как ни старалась, но считать зверя виноватым в том, что произошло, не выходило. – Он же… не мог контролировать то, что произошло… вчера.

Меня передернуло. То, что случилось, будто вывесили здесь на стену для обозрения, и теперь то, как меня лишили девственности, будет изучать каждая пробирка.

– Не мог. Судя по камерам, пытался даже бороться с этим инстинктом, но не вышло.

– Вы за всем следили по камерам… – выдохнула я ошарашено.