Единственная для Зверя

Горькая фраза будто отрезвила меня, окатила ледяной волной и заставила сжаться в колючий клубок. Ну и что, что мне тридцать два? Это что, даёт право какому-то нахалу безнаказанно меня лапать?

Горячая ладонь ложится на мою грудь, и пальцы начинают с силой выкручивать нежный сосок, пытаясь выдавить из меня стон страсти. Размахиваюсь и с силой прикладываю ладонь к шершавой щеке обидчика, оставляя на неё красный обжигающий след.

— Вот дрянь! Любишь погорячее?

В эту же секунду огромные лопатообразные ладони с силой впиваются в мои бёдра и разворачивают меня словно пушинку, на сто восемьдесят градусов. Пытаюсь кричать, но рука мужчины надёжно запечатывает рвущийся наружу вопль отчаяния.

Борис начинает тереться о мой зад своей каменной эрекцией, и я мысленно благодарю отца, который настоял на платье в пол — под него не так-то просто забраться, а значит, у меня ещё есть шанс выбраться отсюда целой и невредимой.

— Видишь, как я тебя хочу.

Борис медленно растягивает слова, лапая меня при этом, и отрывает ладонь от моего рта.

— Помогите!

Крик, полный отчаяния, вырывается из моего сдавленного ужасом горла, и я изо всех сил кручу головой, пытаясь рассмотреть фигуру, приближающуюся к нам на крейсерской скорости. Очень надеюсь, что этот человек не пройдёт мимо и поможет мне.

— Мне кажется, девушка не хочет, чтобы вы её трогали.

До боли знакомый голос, который, кажется, снился мне во сне, раздаётся сзади, и я отчаянно трясу головой. У меня, кажется, начались галлюцинации! Зверь никак не может сейчас быть здесь, это всё игра моего воспалённого воображения.

— Слышь, мужик. Иди, куда шёл.

— Так я и шёл сюда. Поздравить Викторию Николаевну с Днём Рождения.

В голосе главного редактора, если это конечно он, я слышу закипающее напряжение и понимаю, что он близок к срыву.

— Вот и иди в зал. Мы тут с Викой мило разговариваем.

Борис делает шаг назад от меня, и я молниеносно разворачиваюсь на знакомый бархатный баритон. Андрей Владимирович стоит в паре шагов от нас с букетом мелких роз, обёрнутых в крафтовую бумагу. Его глаза окатывают ледяным холодом Бориса, а ноздри слегка подёргиваются.

Я перевожу взгляд на Бориса — он напряжён, а руки слегка сжаты в устрашающие кулаки, подобные двум огромным кувалдам. Делаю рваный вздох. Если сейчас липучий приставала накинется на моего бывшего главного редактора, то я не знаю, кто из них окажется сильнее.

И это страшно.

— Она не хочет с тобой разговаривать. И не будет. Виктория, иди сюда.

В голосе Зверя звенит сталь, не терпящая пререканий, и я моментально делаю шаг навстречу ему. Втягиваю носом знакомый аромат парфюма с сандалом, и кровь начинает бежать по венам в два раза быстрее.

Он тут. Он прилетел. И это не сон.

Прячусь за спину Андрея Владимировича, и утыкаюсь носом в его позвонок, выдыхая.

— А ты кто такой, мужик?

Борис сплёвывает себе под ноги, с яростью прищуриваясь. Кажется, он до сих пор не понял, что жертва благополучно сбежала от него.

— Муж.

— Какой муж? Мне отец её сказал, что она — старая дева.

Захлёстывает волной негодования.

Старая дева? И почему мне все тыкают в лицо возрастом? Разве в тридцать два года — жизнь заканчивается?

— Отец был не в курсе. А теперь проваливай.

Вижу, как липкий мужик, которого, оказывается, натравил на меня отец, задумчиво почёсывает подбородок и шумно выдыхает носом воздух. Кажется, раздумывает, что ему делать. В воздухе звенит сильное напряжение, и я вся трясусь от озноба, бегущего по телу.

Ну же, уходи — мысленно рычу и прикрываю глаза.

Борис, слегка покачиваясь, заходит в ресторан, хлопая стеклянной дверью. Выдыхаю, поднимая глаза на Зверя.

— Муж?

Он наиграно хмурит брови, сдвигая их на переносице, но я прекрасно вижу задорные огоньки, пляшущие в его глазах какой-то замысловатый танец.

— Возможно. Посмотрим, как ты будешь себя вести, Виктория.

Мои зрачки от неожиданности расширяются, а главный редактор уже нагибается, нежно проводя по моим плотно сжатым губам своим шаловливым язычком. Врывается в рот, захватывая в плен все мои мысли и чувства, и я начинаю сливаться с ним воедино, забывая обо всём на свете. С моих губ срывается стон, а Зверь тут же ловит его своим жадным ртом, захлёстывая меня волной наслаждения.

Никто не целуется как он.

И ни с кем я не испытывала этого наслаждения от одного только поцелуя!

Слегка покусывая его нижнюю губу, дрожащими руками расстёгиваю «молнию» на куртке.

— Не сейчас, Вика, погоди.

Он слегка отстраняется, окатывая меня жарким приступообразным взглядом, и быстро проводит по своей верхней губе языком, слизывая мой вкус.

— Это тебе.

В моих руках оказывается тот самый букет из мелких кустовых розочек, и я обхватываю пальцами толстые стволы цветов.

— Спасибо.

Утыкается носом в изгиб моей шеи, прикасаясь влажными губами к быстро пульсирующей венке, и бормочет:

— Пожалуйста.

Шумно втягиваю носом воздух, понимая, что внутри меня всё звенит от сексуального возбуждения, а внутри я вся мокрая от переполняющего желания. Если он будет продолжать свои ласки, я затоплю всё крыльцо перед рестораном!

— И где тут мой зять?