Единственная, или Семь невест принца Эндрю

Разумеется, она догадалась, что Киприс подсмотрела движения другого танца и вставила в свой номер, и королеве стало любопытно, как та выкрутится.

Профессорша ни капли не смутившись, выдала:

— Девушки-сборщицы рассекают фрукт ножом пополам, чтобы проверить его спелость.

По залу вновь прокатилось хихиканье. Судейская четвёрка тоже улыбалась.

А на сцене уже показалась Барба, чья очередь выступать была следующей. В облаке розового легкомысленного коротенького платьица, в розовых сапожках и розовых перчаточках, она была до того мила, что вот ей-то точно можно было просто ходить по сцене и ничего не делать — всё равно внимание мужской части зала гарантировано. Не дожидаясь вопросов, она, как прилежная школьница начала тараторить:

— Я подготовила современный танец пип-поп. Он возник совсем недавно в богатых кварталах нашего мегаполиса. Приобрёл популярность среди молодёжи, исповедующей здоровый образ жизни и философию всеобщего братства. Это танец-призыв отказаться от вредных привычек.

— Замечательный выбор, — похвалила королева.

Грянула жизнерадостная металлическая музыка, и Барба начала исполнять забавные па, напоминающие танец маленьких лебедей из балета Чайковского. Смотрелось хоть и довольно примитивно, но мило и забавно, и Глафира решила, что можно вздохнуть с облегчением — танец Барбы должен понравиться жюри и публике больше, чем Глашин падервааль. Но всё же финала ожидала с опаской. И не зря. Опять круги по сцене с заложенными за спину руками и рубящие движения ладонью.

— Что это было? Вот этот ваш последний жест? — с упрёком спросила королева, как только смолкла музыка.

— Э-э-э… — Барба испуганно заморгала глазками.

— Думаю, — вместо блондинки взялся ответить Крайс, — этот жест показывает, как поступят с теми, кто не желает вести здоровый образ жизни.

— Да, — обрадовалась подсказке Барба, — с теми, кто не желает…

Зал грохнул. Королева укоризненно покачала головой:

— У кого вы подглядели этот элемент танца? У Киприс или у Агнессы?

Белокурая красотка, сообразив, что её уловка раскрыта, бесхитростно призналась:

— У Глафиры. Вы же похвалили её за оригинальность, вот я и подумала украсить свой номер каким-нибудь её элементом.

— У Глафиры? — с удивлением переспросила королева. — Но в её номере не было подобной глупости.

В номере-то не было, но Глаша вспомнила, где и при каких обстоятельствах делала похожие движения — произошло это не далее чем вчера, когда они с Зурим кругами ходили вокруг дуба и обсуждали, как будут обрабатывать его плоды, чтобы они стали похожими на окайо. Выходит, девушки-претендентки шпионили за Глафирой и приняли её метания возле дерева за репетицию танца?

— Вообще-то, если б я не знал, что вы выбрали для конкурса падервааль, то моей первой мыслью тоже было бы, что вы отрабатываете номер, — прошептал над ухом непонятно как материализовавшийся на соседнем сиденье Крайс. — Сложно было по-другому объяснить ваши… эм… телодвижения.

Глаша глянула на его ироничную улыбку и ответила независимо:

— А, по-моему, было совершенно очевидно, что мы кружим возле дуба в поисках плодов окайового дерева.

Глафира ожидала выхода на сцену Зурим с лёгким волнением. Мучил вопрос, достаточно ли удачно расположились дневные и ночные светила, чтобы фокус с пылающим шарфиком не окончился возгоранием сцены и самой танцовщицы? На всякий пожарный случай Глаша даже пошарила взглядом по стенам в поисках пожарного щитка с огнетушителем и взяла на заметку, что справа за колонной в небольшой нише виднеется какой-то стеклянный шкафчик с предметом, похожим на баллон с пульверизатором.

Зурим нерешительно вышла на середину сцены, и сразу приковала мужские взгляды. Ещё бы! Всё-таки её экзотический костюм для консервативного в одежде Дарлита казался очень откровенным. Но как он ей шёл! Подчёркивал идеальные формы и удивительным образом сочетался с таинственным взглядом раскосых карих глаз.

— О чём будет ваш танец? — поинтересовалась королева.

— Танец о любви. О том, как душа ждёт того, кто предназначен небесами, как тоскует по нему и как сгорает дотла, если волею светил встреча не предусмотрена.

Звучало трогательно и даже немного трагично, но ни зал, ни судейская четвёрка не прониклись идеей. На лицах мужчин играла усмешка. Все уже заранее решили: номер восточной красавицы закончится тем же движением, что и предыдущие три выступления, и окружающих занимал только один вопрос, как танцовщица объяснит наличие рубящих движений ладонью в композиции про любовь.

Зурим подала знак кому-то за кулисами, и вдруг свет на сцене погас. Установившуюся в зале тишину нарушил мягкий шелест. До чего приятный, ласкающий ухо звук! Захотелось, чтобы он сделался громче, и он сделался. Превратился в мелодичный перезвон колокольчиков. Зрители в восторге замерли. То-то же! И это они ещё не знали, что эти райские звуки Зурим извлекает при помощи местных массажёров.