Единственная, или Семь невест принца Эндрю

Интересно, зачем девушки симулируют? Ведь обе собирались всеми силами охмурять Эндрю. Или надеются, что он пожалеет несчастных больных, а от жалости до любви рукой подать?

— Глаш, проходи, — проявила гостеприимство Барба. — Хочешь яблоко? — она указала на вазу с фруктами, стоящую на прикроватной тумбочке. — Нас тут витаминами закормили.

На плоды Глафира не покусилась, а вот предложением пройти воспользовалась. Села на стул рядом с кроватью Барбы и поинтересовалась:

— Не хотите в театральном конкурсе поучаствовать? У нас роли вакантные остались.

Ядалина вновь красноречиво раскашлялась.

— Не-е, — покачала головой Барба. — Мы же болеем.

И весело рассмеялась.

— А как же принц Эндрю? — лукаво приподняла бровь Глаша. — Он по вас соскучился.

— В гробу мы этого вашего принца Эндрю видали, — надоело кашлять Ядалине.

— Понимаешь, Глаш, мы тут с Яди, пока болели, подумали-подумали и поняли… Его Светлость, он… — Барба смешно скривила личико, — не очень. Я себе принца совсем другим представляла. А Эндрю, такой… никакой, ну… очки эти… худой… и заумный. И потом я поняла, что по Академии соскучилась, по ребятам, по преподавателям, даже по ректору. Да и, вообще, Яди говорит, рано мне ещё замуж. Сначала надо образование получить.

Глаша с Ядалиной была абсолютно согласна. А вот интересно, почему она сама оставила попытки выйти замуж за принца?

Барба, как будто считав из головы Глаши вопрос, начала отвечать:

— Яди говорит, у неё в её мире перспективы ещё покруче, чем здесь. Ей совсем чуточку осталось, чтобы Верховного охмурить. Он уже даже её один раз на свидание приглашал.

— Два, — с гордостью поправила Ядалина.

— Глаш, может, всё-таки будешь яблоко? — Барба протянула Глафире фрукт и сама тоже угостилась.

Ядалина последовала примеру, и девушки с весёлым хрустом уничтожили три зелёных плода. Как же хорошо, что у двух красавиц оказалось всё хорошо. Эх, ещё бы проблема Зурим разрешилась также легко.

Глаша рассказала последние новости, потом пожелала девушкам скорейшего выздоровления, но не раньше, чем закончатся конкурсы, и вышла из палаты.

Крайс поднялся навстречу.

— Ну, как, убедилась, что у Барбы с Ядалиной ничего страшного? — улыбнулся он. — Обыкновенная ОРХ.

— Я бы даже сказала не ОРХ, а ВХ, — ответила Глаша. — У нас так эту болезнь называют.

— А что такое ВХ? Вирусная хворь? — догадался Крайс.

— Угу, — кивнула Глафира, хотя вообще-то имела в виду другую расшифровку аббревиатуры: воспаление хитрости.

Назад во дворец возвращались не спеша. Глаша специально шла настолько медленно, насколько это было возможно. Искала подходящую подводку к разговору, ради которого и затевался весь поход. Ей не хотелось, чтобы Крайс неправильно истолковал побудительные мотивы Зурим. Всё-таки парням, наверно, не так легко понять, что значит для женщины материнство. Поэтому решила зайти издалека. Очень издалека.

— Крайс, ты любишь детей?

Похоже, вопрос показался ему неожиданным. Он даже немного притормозил. Помолчал пару секунд. Потом его взгляд потеплел, а губы расплылись в широченной улыбке.

— Люблю. Хочу, чтобы у нас было минимум трое.

Щёки вспыхнули, когда поняла, как её вопрос истолковал Крайс. От этого «у нас» защемило сердце. Картинка возникла непроизвольно. Глаша даже тряхнула головой, чтобы её прогнать, но не получилось. Карапуз лет пяти на руках у Крайса. С непослушными вихрами и улыбкой с ямочками на щеках, в точности как у папы.

— Я совершенно не об этом, — она спрятала взгляд. — У меня серьёзный разговор. Очень серьёзный. О Зурим.

Крайс остановился. Для парня он довольно быстро сообразил, о чём может пойти речь:

— Ты о её сегодняшнем недомогании?

— Давай присядем, — Глафира кивнула на первую попавшуюся скамейку.

Больше слов не подбирала. Просто начала рассказывать всё по порядку. О том, по каким законам живёт мир Зурим, о том, какая судьба была ей уготована, о том, как смелая девушка не хотела мириться с тем, что ей не суждено стать матерью. Глафира боялась, что Крайс не поймёт. Говорила горячо и взволнованно. Но Крайс понял. Глаша почувствовала это. Ощутила, что он с ней на одной волне. Он сидел задумчивый, руки сжаты в кулаки.

— Как же хочется врезать этому подонку, — было его первой фразой после минутного молчания.

Потом сказал:

— Для Бриуса это будет ударом. Он трепетно относится к Зурим. Влюблён, как мальчишка. Ему будет тяжело узнать, что ей причинили боль. И ему, конечно, будет тяжело узнать о беременности. Но я попробую его подготовить. Так, чтоб не обухом по голове.

— Думаешь, когда узнает, он засомневается в своём выборе?

— Нет, не засомневается, — успокоил Крайс и накрыл своей рукой руку Глаши. — Переживаешь за подругу?

Она кивнула.

— Всё будет хорошо. Зурим и Бриус созданы друг для друга, разве нет?

— Созданы, — согласилась Глаша. — Зурим, она такая преданная, самоотверженная, полная любви и такая несчастная.

— Вот выйдет замуж за Бриуса и станет счастливой, — пообещал Крайс.

— Как бы Бриус не передумал, — опять усомнилась Глаша.

— Не передумает. Я его хорошо знаю.

— Ещё бы! Ведь ты же брат!

Крайс на секунду замер, потом улыбнулся:

— И давно ты догадалась?