Единственная из чужой Вселенной

 - К несчастью, меня не было в резиденции на момент трагических событий. (в противном случае, я тоже поколотил бы фанатиков - добавил мысленно). Тем не менее, я не снимаю ответственности ни с одной

стороны, - я сделал акцент на последних словах и посмотрел на Малькольда - его ноздри раздувались, а скулы заострились до предела. Лилль же, напротив, побелел, сжав кулаки так, что суставы

посинели. Я и сам был на пределе - сердца колотились, отдаваясь грохотом в ушах, дышать становилось все труднее. А ведь мне нужно было говорить и говорить как можно ровнее, чтобы не спровоцировать

очередной конфликт. - Предлагаю выслушать участников обеих сторон. И по итогам принять решение. К несчастью, в личных комнатах резиденции, будь то комнаты монаршей семьи или гостей, не установлены

камеры и нам придется опираться исключительно на свидетельства очевидцев.

 - Хах, - Лилль встал, задел стол - тот покачнулся и сдвинулся вбок. - Нисколько не сомневаюсь в единодушии ваших свидетелей, - он сделал акцент на слове "ваших" - не только тоном, но и повысив

голос. - Я не считаю их надежными!

 - Минуточку! - вскочил Малькольд, и стол отъехал уже в другую сторону. - То есть твой сын надежный свидетель, а мой - нет? Верианец, который, как вор забирается в чужие замки - надежен! А тот, что

защищает тех, кто внутри - ненадежен?

 Интересный он, этот искандец, вдруг подумал я, гася приступ гнева. Публично вытирает о сына ноги, но другим это делать запрещено. Королевская гордость! Никто не смеет бить мою собаку, кроме меня!

 Я слышал эту фразу в каком-то доисторическом земном кино, что мы смотрели с Миленой совсем недавно. И она подходила к ситуации как нельзя лучше.

 Монархи негодовали с таким видом, что я начал всерьез опасаться новой драки. И не зря.

 - Да твоему Мею вообще лишь бы побить какого-нибудь принца! - почти выплюнул Лилль. И зря - наступил Малькольду на больную мозоль. Судя по тому, что он упрекал Мея в этом публично - отец вкратце

рассказал о жаркой дискуссии в столовой - искандский монарх все еще злился на сына за нашу потасовку.

 Вместо ответа Малькольд перевернул переговорный стол как картонную коробку и бросился на Лилля. Мы и глазом моргнуть не успели, как они катались на полу, скрутив друг друга любимыми приемами.

 Грен ошарашенно выкатил глаза, косясь на меня уже с откровенной растерянностью.

 Признаться, я тоже не знал, что предпринять. Разнять не на шутку сцепившихся монархов не представлялось возможным. Они катались по полу единым клубком тел. И даже налетая на стулья, стены, не

обращали на это ни малейшего внимания.

 Вот тебе и переговоры вышли! Браво, король Рэммильер, в дипломатии тебе нет равных.

 Я тяжко вздохнул, позволяя себе выпустить расстройство наружу.

 Бис ободряюще похлопал по плечу.

 Советники жались по углам, а Малькольд и Лилль продолжали, сцепившись, кататься туда-сюда по переговорной.

 Ясно, в кого пошли их сыновья. Зеркала на этих отцов нет!

 ...

 Через некоторое время я почувствовал, как ноют ноги и челюсть. На нервной почве слишком сильно свел мышцы.

 Растерянность на лице Грена перешла в отчаяние, он даже закусил губу. Бис застыл рядом со мной - белый, как мел. Советники Лилля и Малькольда вжались в углы переговорной, давая монархам простор

для драки. Их лица походили на театральные страдальческие маски.

 Искандец первым вскочил на ноги. Провел удушающий прием и теперь ямэссурец бился в его руках, пытаясь чуть отодвинуться и, по примеру, Грена, выполнить удар в нервное сплетение. Все видели, что

шансы его невелики. Позиция Грена была намного более выгодной. Драко Бласс стоял лицом к Малькольду и бил прицельно, кулаком. Лиллю же пришлось бы точно рассчитать удар локтем назад. Искандец

внимательно следил за движениями противника, не оставляя ему надежды выкрутиться.

 Кажется, драка закончилась.

 Потрепыхавшись еще немного в железной хватке Малькольда, Лилль возмущенно фыркнул и расслабился. Дал понять, что сдается.

 Мы думали, искандец отпустит поверженного противника. Но он лишь сильнее стянул петлю рук на горле ямэссурца и прошипел:

 - Я отпущу тебя только после обещания, что показаниям всех сторон будет оказано одинаковое внимание и доверие.

 Лилль дернулся, спал с лица, побледнел. Его синюшные губы шептали оскорбления на верианском языке.

 Малькольд даже с места не двинулся.

 В чем-то я был с ним согласен. Лилль приехал на переговоры. Но первым делом отмахнулся от показаний тех, кто мог свидетельствовать не в пользу его сына. Требования Малькольда выглядели

справедливыми. Но методы его борьбы за справедливость возмущали всех присутствующих.

 Я должен был что-то предпринять. Вот только что? Я мог бы начать возмущаться и требовать. В конце концов, оба монарха на моей территории. Но я лучше кого бы то ни было понимал - есть вещи, ради

которых любой из них, не задумываясь, плюнет на уважение к дому Нонксов, а то и вовсе - развяжет войну.

 И я вдруг вспомнил наш давний разговор, с моей Миленой.