Единственная любовь королевы

Мистер Энсон прекрасно все понял, как понял и лорд Мельбурн, сказавший при первой же встрече с королевой в присущей ему легкой небрежной манере, которой он так прекрасно владел, что принц желал бы, чтобы — образно говоря — ключи от двора были в его руках.

— Но этим же всегда занималась баронесса Лецен, — ответила королева.

Лорд Мельбурн улыбнулся той странной улыбкой, которой королева всегда восхищалась.

— То было в прошлом. Десятого февраля при дворе Вашего Величества произошла довольно заметная перемена.

Виктория хихикнула — как она часто делала, когда оставалась наедине со своим дорогим лордом М. Никто не мог рассмешить ее подобным образом — даже Альберт.

— Почему бы вам не подумать об этом? — предложил лорд Мельбурн.

— Подобной перемены я особенно не жажду.

— Не так, выходит, как той, другой, — сказал неисправимый лорд М. — Я полагаю, того вы и впрямь жаждали.

— Альберт — ангел, — сказала Виктория.

— Даже ангелам нужно какое-то занятие. Вот почему их всегда изображают играющими на арфе.

Виктория громко рассмеялась.

— Право, вы слишком непочтительны, лорд М.

— Боюсь, что так, — согласился он. — И еще я боюсь, что вы можете выбросить это дело из головы… но, пожалуйста, рассмотрите его.

Рассмотрение различных вопросов обычно означало обсуждение их с баронессой.

— Дейзи, дорогая, — сказала Виктория, когда они оказались одни. — Боюсь, мой милый Альберт становится несколько беспокойным.

Взгляд баронессы сразу сделался жестким.

— Быть того не может. Казалось бы, живи да радуйся.

— О, в браке он счастлив, Дейзи, но его очень огорчает, что он не находит применения своим талантам.

— Ему понадобятся его таланты, чтобы сделаться хорошим мужем лучшей в мире жены.

— Ах, дорогая Дейзи, я уверена, что это он знает. Но он хочет чем-нибудь заниматься.

— Сомневаюсь, что лорд Мельбурн захочет, чтобы он вмешивался в политику.

— Я имела в виду не политику. Но, я думаю, он был бы, допустим, не прочь получить ключи от двора.

— Ключи от двора?! — Это была ее сфера. Стоит только принцу ступить в нее, как он изгонит ее насовсем: она чувствовала неприязнь, которую он к ней испытывал. Она заправляла домом со времени вступления королевы на престол. Слуги любили ее за беспечность, им вряд ли захочется перемен. Кроме того, от этой должности зависели все назначения, а это, что ни говори, очень приятно. Поэтому она не на шутку встревожилась, когда упомянули о ключах ко двору.

— Это снимет бремя с ваших плеч, Дейзи.

— Бремя?! Какое же это бремя? Ничего, что я делаю для моего бесценного дитяти, не может быть бременем. А что начнут говорить, если принц возьмет на себя заботы по двору? Это ведь женская работа. Представьте себе, как это распишут в прессе. Появится его изображение в юбке.

— Альберту бы это очень не понравилось.

— И, что еще важнее, любовь моя, вам тоже. Что мы все должны помнить, так это то, что наш долг и удовольствие — служить королеве… в каком бы качестве нас ни призывали это делать. Что такое титулы? Вы помните, как при восхождении на престол вы говорили о посте для меня, а я сказала, нет, пусть не будет никакого поста. Тогда вы ответили, что я буду здесь как ваш друг. И до сих пор это всех устраивало. Пусть принц довольствуется тем, что он ваш муж. Я уверена, что в конечном счете он сам этому только рад.

Виктория была уверена, что ее дорогая баронесса права.

В конце апреля Эрнест покинул Англию, прощание братьев вышло очень грустным. Виктория тихо сидела и слушала, как они пели университетскую песню — Abschied [8], студенческую прощальную: в глазах у нее стояли слезы.

— Вы будете не так уж и далеко, дорогой Эрнест, — сказала она, когда пение смолкло. — Навещайте нас почаще.

Альберт был слишком расстроен, чтобы еще что-нибудь говорить.

— Понимаете, — сказал Эрнест, — мы ведь почти всю жизнь прожили вместе.

Виктория понимающе кивнула, но Альберт вдруг резко отвернулся и посмотрел в окно. Когда Эрнест уезжал, Альберт стоял у окна, наблюдая за экипажем, пока тот не скрылся из виду. Виктория подошла и стала рядом, сплетя с ним руки, но он не обратил на нее никакого внимания. «Он даже не знает, что я здесь», — подумала она.

После отъезда Эрнеста Альберт долго чувствовал себя одиноко. Он спокойно относился к создавшемуся положению. Виктория любила его — гораздо больше, чем он ее, хотя он и испытывал к ней сильную привязанность. Возможно, в ней было больше страсти, чем в нем, — но что это за страсть? Показная, безусловно, но насколько она глубока, если Виктория ни за что не хочет дать ему возможность разделить с ней государственные обязанности? А ведь знает, как он этого жаждет. Следуя совету барона, он изучал политику, отчего злился еще больше, поскольку обнаруживал, какое это увлекательное занятие.