Единственная на всю планету

— Автобус отвез бы их до самой деревни, а сейчас им тащиться с полчаса, — мысленно сказал Нор. — Надо было их все-таки подбросить до дома.

— Они уперлись, а Александра не стала настаивать, — отозвалась Ольга. — Ты хотел, чтобы настаивала я? Они стесняются, а машина не наша.

— Сейчас будет съезд к нашему дому, — сказал Нор Сорокиной. — Не хотите зайти в гости?

— Если без угощения, то я бы на несколько минут забежала, — ответила Александра. — Хотелось бы познакомиться с отцом Ольги.

О том, что у девушки нет матери, и об опекунстве Нора ей уже рассказали.

— Тогда сейчас повернете налево, — сказал Нор. — Дом рядом, а на дороге легко будет развернуться. А отец сейчас должен быть дома. Но учтите, что без чая вас не отпустят.

— Чай я как-нибудь переживу, — засмеялась девушка. — Этот поворот?

Она свернула на съезд, подкатила к воротам и заглушила двигатель. Все вышли из машины и подошли к калитке.

— Александра Анатольевна, — обратилась Ольга к Сорокиной. — Вы только, пожалуйста, не пугайтесь зверя, который охраняет двор. Он вам ничего не сделает.

— Можешь обходиться без отчества, — сказала девушка. — Нор, тебя это тоже касается. Я не из пугливых, так что вашей собаки не испугаюсь.

Они успели пройти с десяток шагов по двору, когда распахнулась калитка и к ним бросился радостный кабан. Хитрец понял, что появился новый человек, и решил пошутить так, как он любил: обежал двор через разобранную часть забора и, открыв рылом калитку, оказался в тылу у приезжих. На новичков подобное действовало безотказно. Не стала исключением и Александра.

— Ой, мамочка! — меняясь в лице, — прошептала она, застыв на месте.

— Хитрец! — прикрикнула на ластящегося кабана Ольга. — Сколько раз я тебе говорила не пугать наших гостей? Когда с ними кто-нибудь из нас, прекращай свои шуточки. И уйди, ты весь грязный. Переоденусь, потом тобой займусь.

Нужно отдать должное Сорокиной: как только она поняла, что эта зверюга и есть сторож лесничества, сразу же пришла в себя и поспешила зайти в дом.

— Напугал, — призналась она, вешая куртку. — Вам все-таки надо было сказать, что это вепрь. И как вы его только не боитесь? Наверное, нашли и воспитали поросенка?

— Он сам нашелся, — улыбнулась Ольга. — Обувайте тапки, они чистые. Отца я предупредила, так что пойдемте сразу на кухню. На ней и помоем руки, у нас там есть умывальник.

— Уголька предупредила? — мысленно спросил Нор.

— Как только подъехали к дому, — ответила Ольга. — Спрячется в спальне и будет сидеть. Хватит с нее одного Хитреца.

На кухне их встретил отец, который уже успел заварить чай и пожарить оладьи.

— Ну вот что вы делаете? — сказала Александра после процедуры знакомства. — Оладьи с ванилью! Как можно отказаться? И еще мед и сгущенка! А мне нельзя есть тесто и сладости.

— Все это ерунда, — сказал Егор. — С вашей фигурой бояться оладий! Проведете тренировку — куда что денется! А не хотите мед, есть сметана. Мойте руки и садитесь, а за едой и поговорим.

Все помыли руки и сели за стол. Александра что-то хотела спросить у отца, но изумленно застыла, повернув голову к двери.

— Ну что мне с ним делать? — мысленно обратилась Ольга к Нору. — Говоришь одно, а он делает не то, что нужно тебе, а что хочется ему самому. Паразит!

— В этом все коты, — ответил ей парень. — А твой учуял оладьи и решил, что ты ему запретила появляться на кухне, чтобы больше досталось самой. Считай, что он беспокоится о твоей фигуре.

— Что это? — спросила Александра, показывая рукой на кота, который на задних лапах шел к пустой табуретке, неся в передних миску.

Ее удивление усиливал и тот факт, что Уголек уже был раза в полтора больше тех котов, которые обжили дворы Алейска.

— Не обращайте внимания, — сказала ей Ольга. — Обычный кот, только большой и дрессированный.

— Мама! — обиженно обратился к ней Уголек, решивший, наверное, доказать свою исключительность по полной программе.

"Слава богу, что он обиделся, — подумала Ольга. — Для полного счастья не хватало только улыбки".

— Папа, дай ему оладьи, — попросила она отца, стараясь не смотреть на пораженную гостью. — Александра, да не смотрите вы на него так! У Пушкина кот вообще сказки рассказывал, а наш выучил только одно слово. Что, никогда не слышали, как орут коты? Стоишь и не поймешь, то ли это кот, то ли плачет ребенок. Так что говорить они могут, просто не хотят.

— Ты шутишь? — дошло до Сорокиной. — Кот у тебя большой и дрессированный, вепрь во дворе точно такой же. Может быть, еще кто-нибудь есть?

— Вороны у них еще есть, — сказал отец, пододвигая к ней оладьи. — И нахальная белка, которая повсюду мусорит ореховой скорлупой. Вы ешьте, Шура, а то все остынет.

Уголек, видя, что ему не спешат накладывать оладьи, постучал пустой миской по табуретке.

— Сейчас дам, имей совесть, — проворчал отец, откладывая для него оладьи. — Тебе со сметаной или со сгущенкой?