Единственная ночь

— Ты запишешь время нашего отъезда? — поинтересовался Рейф.

— А как же! Детали — это очень важно. Когда тайное наконец станет явным, оно сложится из множества крошечных фактов из моих папок — они-то и покажут, как долго этот проект просуществовал незамеченным.

Ханна поморщилась:

— Надеюсь, ты не считаешь нас с Рейфом причастными к заговору?

Аризона фыркнула:

— Само собой, нет! Вы просто парочка наивных простофиль, каких здесь пруд пруди. Но в свой журнал я вас все-таки запишу, чтобы ничего не упускать. Если я начну халтурить, адвокаты правительства наверняка заметят пробелы и неточности в записях. Нет, нельзя давать им ни единого шанса.

Рейф кивнул, признавая логичность объяснений:

— Звучит разумно.

— Можешь мне поверить. Я знаю обо всех приемах, собраниях и других событиях, которые прошли в институте с тех пор, как он открылся. — Аризона снова постучала по папке: — Все они зафиксированы здесь.

Рейф взглянул на часы:

— В таком случае запиши, что мы уехали ровно в десять сорок три. И уже едем домой.

Аризона одобрительно кивнула.

— Ясно. — Она щелкнула черной ручкой и открыла папку. — Поезжайте осторожно.

— Непременно. — Рейф начал закрывать пассажирскую дверцу.

— Скажи, Рейф, — Аризона вдруг уставилась на него, — ты не мог бы как-нибудь зайти в кафе? Давно пора обновить меню — оно не менялось с тех времен, когда ты подрабатывал у меня. Студенты вообще-то довольны, но мне осточертело изо дня в день стряпать одно и то же.

— Ладно, скоро заскочу, — пообещал Рейф.

— Спасибо. — Аризона повернулась к Ханне: — И ты тоже приходи. Я всегда думала, что вы поладите, — так я и говорила Изабель.

Ханна придержала дверь, мешая Рейфу закрыть ее.

— Тетя обсуждала с тобой свое завещание?

— Конечно. — Аризона невозмутимо пожала широкими плечами. — Мы же были знакомы с давних пор. Она поделилась со мной планами насчет Дримскейпа — потому что больше никто не желал ее слушать.

— Никто, кроме тебя, — пробормотала Ханна.

— Точно. А я поддержала ее. Я давно знала, что ссору между вашими семьями подстроили эти паршивцы из института. Они задумали уничтожить компанию «Харт и Мэдисон» — знали, что она помешает созданию этого проклятого «мозгового центра». — Аризона вздохнула: — К сожалению, в тот раз их план сработал.

— Спокойной ночи, Эй-Зед. — Рейф решительно закрыл дверцу.

Ханна проводила взглядом Аризону, исчезающую в тени. Рейф обошел вокруг «порше» и сел за руль.

— Ты тоже считаешь нас наивными простофилями? — спросила Ханна.

— Разумеется. Ну и что? — Рейф включил зажигание, и машина ожила. — Уж лучше быть счастливым и беспечным простофилей, уезжающим домой в десять сорок три, чем вечно бдительным стражем, который целыми ночами парится в черных свитерах, записывая номера машин.

Ханна оглядела ряды машин на институтской стоянке:

— Трудно поверить, что кому-то это занятие доставляет удовольствие. Подумать только, она ведет записи много лет подряд!

— Она твердо намерена разоблачить коварные замыслы правительства, ради осуществления которых и создан институт. Это лучше, чем целыми вечерами сидеть перед телевизором.

Ханна задумалась, любуясь пейзажем. Сегодня тумана не было — по крайней мере, пока. Полночный бархат залива окаймляли огни города.

Ханна различила неоновую вывеску гриль-бара «Эклипс». Напротив нее единственная бензоколонка города уже закрылась на ночь. В магазинах на набережной продавали местный антиквариат, недорогие приморские сувениры и пейзажи. Окна почти всех зданий набережной были темными, неосвещенные лодки терялись на черной глади воды.

— Аризона Сноу — хороший и определенно незаурядный человек, — помолчав, высказалась Ханна. — Но нормальной ее не назовешь.

— Чем старше я становлюсь, — откликнулся Рейф, работая рычагом переключения передач и направляя машину по извилистой дороге прочь от института, — тем больше убеждаюсь, что нормальными можно условно считать всех тех, кто все еще разгуливает на свободе, а не сидит в психушке.

— Удачное определение. Ничем не хуже других.

— Спасибо. Знаешь, для парня, который проучился в колледже всего один год, я иногда высказываюсь на редкость мудро.

Она криво усмехнулась:

— И скромности тебе не занимать.

Рейф быстро взглянул на нее:

— А это еще что за приступ депрессии? Куда девалась радость победы?

— Ты же знаешь, любая радость мимолетна.

— Дьявол! — У подножия холма он прибавил скорость. — Ты и вправду приуныла.

— Я сама себя ненавижу в такие минуты.

— Правильно делаешь. Победа над подонком — повод для настоящего праздника. Ладно, я знаю одно средство, настоящую панацею, которая наверняка поднимет тебе настроение.

Она откинула голову на подголовник и из-под опущенных ресниц засмотрелась на чеканный профиль Рейфа. Сидеть рядом с ним в салоне мощной машины было, приятно. Интересно, что сказали бы ее родные, узнав, где она сегодня побывала?

По какой-то причине реакция родителей вдруг перестала волновать ее.

— Что это за средство? — негромко спросила Ханне

На его лице, освещенном снизу подсветкой приборной панели, вспыхнула обольстительная улыбка.

— Поедем со мной, моя милая и наивная простофиля, и ты все узнаешь.