Единственная. Твоя

И в то же мгновенье машину тряхнуло так, что Любаву буквально швырнуло на водительское сидение!

— Боги! — выдохнула, очутившись нос к носу с мужчиной.

Машина уже не двигалась. А она мистическим образом оказалась прямо в руках Данияра! Он прижимал ее к себе и смотрел так… Стало жарко. И душно. И в озноб тоже кинуло.

— Я… м-м-м, ремень сам… расстегнулся, — промямлила, с трудом находя слова.

В голове плескался розовый дурман.

Хотелось прилечь на сильное плечо и наслаждаться крепкой хваткой вокруг талии. У Данияра такие нежные и горячие руки… идеальные!

Мужчина выдохнул сквозь зубы и молча подтолкнул ее на место.

Потянулся и с громким щелчком всадил крепление ремня в замок.

— Теперь не расстегнется, — выдохнул глухо, а ее как ледяной водой окатило.

Дура!

Разомлела она тут, головушку приклонить захотела. А ее едва ли терпели! Данияр отсел подальше и даже сумку между ними поставил!

Мотор взревел, и вся последующая дорога прошла в гробовой тишине.

Но, к счастью, пытка длилась не долго — буквально через пятнадцать минут показался дом дядьСтаса.

Он уже ждал их.

— Скорее, скорее, — замахал руками. — Сейчас поезд прибудет, остановка всего пару минут!

Любава метнулась к чемодану, но его уже перехватил Данияр. И так же молча зашагал в сторону платформы. Еще и рюкзак свой зачем-то прихватил…

— Здравствуйте, дядьСтас! — успела махнуть рукой Любава. — Думала, опоздаем…

— Так почти и опоздали, — улыбнулся мужчина и отдал ей заранее оформленный билет. — Поспешим!

И они буквально побежали вслед за Данияром.

Не зря торопились!

Только шагнули на платформу — послышался шум приближавшегося поезда. Не прошло и пяти минут как перед ней распахнулась дверца вагона.

Надо же, и проводница та же самая… Но размышляла над этим Любава недолго. Торопливо попрощалась с дядьСтасом, обняла его и протянула проводнице билет.

Та как-то слишком быстро проверила и махнула рукой.

Вот и все… Любава вздохнула. Теперь надо бы с Данияром попрощаться по-человечески. Главное, постараться говорить холодно. И не обращать внимания на глухую тоску, сжимавшую горло острыми когтями.

Набрав воздуха, Любава обернулась к мужчине и тут же со свистом выдохнула.

Данияр протягивал проводнице билет! Быть не может!

— Ты… ты…

— В поезд, быстрее! — оборвал ее блеяние. — Я еду с тобой.

И словно в подтверждение его слов резкий порыв ветра толкнул ее в вагон, а следом заскочил Данияр.

* * *

Еще днем Варваре стало тревожно. Как только муж, гаденыш ее ненаглядный, сам девку к поезду довезти решил.

Хотела с ними ехать, но Данияр мигом на дыбы встал. В его глазах читалась непреклонная решимость побыть с истинной наедине.

— Дурак неблагодарный, — зашипела Варвара, отшвыривая в угол резную ложку.

Все муженек своими руками делал… И амулет Любавушкин тоже. Вот что гадину городскую обратно тянуло! Навевало тоску по второй половине, хоть совсем ей незнакомой.

Варвара зло прикусила губу. Это ж надо было — пропустить такую мелочь! Ах, если бы она заранее знала, что у девки оберег есть…

— Прекрати, Варвара, — строгий голос матушки звучал холодно и равнодушно. — С каких пор веда о мужике печалится? О ребенке думай, ему твоя глупая ревность лишь вредит.

Варвара круто обернулась к сидевшей у окна матери:

— Ревность вредит?! — зашипела ядовито. — Да что ты знаешь?! Ты хоть раз любила вообще?!

В синих глазах женщины мелькнула тень. Не то тоска, а может, и злость.

— А ты и не любишь, — покачала головой матушка. — Признайся уже — душу рвет желание сделать все по-своему, так? Гордость взыграла, упрямство. Только против истинной связи нет колдовства. Данияр вернется, конечно. И не прикоснется к Любаве, соблюдая брачную клятву. Только к тебе он не прикоснется тоже. Никогда больше. Противна ты мужу своему, и он скорее с гадюкой лесной миловаться станет…

— Замолчи!

От ее крика из щелей вылезли черные тени. Потянулись к ногам Олеси. А та не шелохнулась, лишь бровь выгнула.

— Что, отгрызла себе кусок, а он поперек горла встал? — продолжила злить. — Я ведь тебе говорила — не твой он.

Варвара сжала кулаки, и вокруг шее матушки обвилась тонкая черная паутинка.

Одно лишь слово — и замолчит веда. Навсегда…

Варвара в ужасе отшатнулась. Нет! Это же… это мать ее! Какая бы она ни была!

Тьма утробно заворчала, требовала жертву. И по венам вместо тепла хлынула болотная стынь. Морозила сердце, скручивала нутро в острый узел.

Низ живота больно потянуло. Как будто и ее ребенок скорее хотел покинуть утробу, чтобы не быть рядом с матерью…

Варвара прикрыла глаза, и вдруг как наяву увидела бегущий по рельсам поезд. А следом пришло осознание. Уехал! Бросил ее тут… Ради столичной гадины!

Ноги подломились, и Варвар тяжело осела на лавку.

Данияр вернётся — это она знала. Но впервые за все время в груди шевельнулось отчаянье. А еще растоптанная ей же самой гордость. Зачем ей сдался этот дурак? Ее — красивую и сильную веду — на мышь городскую сменял?! Да пошел он к бесам!

Варвара упрямо тряхнула головой, отгоняя непрошенные мысли.

Сдался! Из принципа! А значит, все равно назад приползет. Никудане денется…

Глава 17