Единственная высота

— Эх, Боря, Боря, жалостливая твоя душа. Не в крови дело. Ты и сам уже прекрасно разбираешься. В мирное время, конечно, можно было бы не торопиться. Выпустить гной, через кость ниже перелома провести спицу, к ней — груз и ждать, когда рана заживет, кость начнет срастаться. Потом — гипс. И то нет гарантии, что не разовьется гангрена. Это при неослабном врачебном наблюдении. А нам надо отправить раненого не позже завтрашнего утра. Сам знаешь. Поэтому гипс нельзя. Кто знает, сколько он пробудет в дороге и когда попадет на перевязку. А под гипсовой крышей может разыграться гангрена, тромбоз сосуда, гнойное воспаление — все, что угодно! И тогда — каюк!.. И ему, и мне. Потому что существует инструкция Главного санитарного управления РККА, в которой все расписано, что можно делать, а чего нельзя. Так вот, оставлять такую ногу нельзя.

— А все-таки? Если рискнуть? — Это вмешался неслышно вошедший Аверин, который не пошел есть вместе со всеми.

Кирилл Спиридонович укоризненно усмехнулся.

— Дорогой разведчик! Знаю: риск — ваше ремесло. Но ведь любой риск должен быть обоснован. А здесь?.. Нет, не получится.

Старший лейтенант крякнул и, отойдя к стене уткнулся в нее лбом.

— Кирилл Спиридонович! — голос Дагирова срывался от волнения. — Значит, вы говорите, вытяжение кости возможно, а гипс нельзя, так?

— Так-с.

— А что если их соединить?

— Наложить гипс с окном для перевязок?

— Нет, нет, не то… — Дагиров говорил медленно, с трудом подбирая слова. — Значит, так. Выпускаем гной. Через кость выше и ниже перелома проводим по спице. Даже по две. И подальше от гнойника, чтобы их не загрязнить. Так… Каждую пару спиц обматываем гипсовым бинтом, так что получится что-то вроде двух гипсовых колец. Дальше… Берем металлические планки… или прутки и приматываем их также гипсовыми бинтами, одним концом к верхнему кольцу, другим — к нижнему. Получится что-то вроде бочонка, из которого часть клепок вынута… В отверстие между планками можно просунуть руку — и, пожалуйста, делай перевязку, следи по дороге за ногой. А ниже колена нога вообще будет свободна!.. Планки или пруточки, наверное, можно найти у шоферов. Думаю, четыре штуки хватит.

— Даже три, — сказал Кирилл Спиридонович, — три точки достаточно для любой опоры. Вообще, должен признать, идея оригинальная. Котелок у тебя, Боря, работает. И ты эту идейку запомни, пригодится. Но… не сейчас.

— А что, дело он говорит? — раздался сдавленный голос Аверина.

— В принципе все логично, — неохотно согласился Кирилл Спиридонович. — Но пока…

— А пока, — перебил его Аверин, взвинчиваясь, — пока вы, доктор, отхватите Сашке ногу и будете спокойно спать? Спокойненько! Выпьем чаек и бай-бай в кроватку? По инструкции! А я? Что я ребятам скажу? Как я Саше в глаза буду смотреть? Спасал ты меня, командир, скажет он, тащил на себе двое суток, а вызволить все-таки не сумел. — Он схватил Кирилла Спиридоновича за рукав. — Может быть, можно как-то, а?.. Ну подумайте! Может быть, этот парень хоть немножечко прав? Пусть на двадцать процентов. Двадцать процентов на удачу — для нас нормально… Ну скажете потом, что старший лейтенант Аверин принудил вас под пистолетом.

— Вот этому никто не поверит. Меня принудить невозможно.

— Кирилл Спиридонович, — снова заговорил Дагиров, — я ведь завтра уезжаю доучиваться… В общем, за транспортировку не опасайтесь, я его сам довезу, сдам с рук на руки и в дороге, если потребуется, перевяжу. Может, рискнем, Кирилл Спиридонович?

Аверин загорелся надеждой, он был непоколебимо уверен, что если сейчас добьется своего, то уж потом с его Сашкой ничего не случится.

— Договорились, доктор? А уж я… — Он приложил руку к сердцу. — Бритву немецкую «Золлинген», пистолет «Вальтер» и шоколад на всех сестричек!

Кирилл Спиридонович почесал подбородок.

— Да-а, заманчиво… А нельзя ли, милый человек, подкинуть нам парочку зениток? А то как налет, так нечем отбиваться. А?

Аверин смутился.

— Ладно, варяги, — вздохнул Кирилл Спиридонович. — Уговорили старика. Но смотрите мне! — он погрозил Дагирову пальцем. — Если помрет, и себе не прощу, но уж тебе каждую ночь буду сниться!.. Иди, готовь операционную.

Аверин пошел вслед за Дагировым, тронул его за плечо.

— Ты, друг, утром дождись меня. Я такую «санитарку» пригоню — поедешь, как король!

Но Дагиров так больше и не увидел его, потому что, вернувшись в часть и сдав донесение, Аверин не успел поспать и трех часов, как был поднят с теплых нар и послан с заданием. В то время, когда Дагиров, нервничая, расхаживал по двору, то и дело поглядывая на дорогу, он уж полз по ничейной земле.

Так и не дождавшись обещанного «королевского транспорта», Дагиров погрузил раненого в грузовик. Кузов был набит сухим ломким сеном. Оно пахло пылью, темными закоулками чердака, детством. Раненый лежал на нем, укутанный одеялами, неподвижный, похожий на большую куклу.

После прощания с Кириллом Спиридоновичем, с врачами и сестрами, Дагиров долго стоял и курил в глубокой задумчивости. За несколько суровых месяцев эти люди стали близкими навсегда, пожалуй, ближе некоторых родственников.