Единственно верный

У Агарьи никого не было, кроме Нессы. Девушка не могла ее оставить. Конечно, Агарья, зная о смерти и ведьмовстве матери Нессы, могла бы и прогнать свою воспитанницу да кликнуть соседских собак, но Нессу это не останавливало. В конце концов, как говорил Андрей, иногда именно глупости, идущие в разрез с инстинктом самосохранения, как раз и делают нас людьми. Несса не знала, что такое инстинкт самосохранения, и тогда Андрей объяснил: это когда ты хочешь выжить в любой ситуации, и в первую очередь думаешь о том, чтобы выжить самому. Этот инстинкт — один из самых главных, но иногда через него переступаешь, потому что кроме инстинктов у людей есть ум и совесть.

Андрей не верил, что ее мать была ведьмой. Несса знала, что в тот день он кричал и пробовал остановить односельчан и прекратить расправу. Конечно, никто его не слушал, и все случилось так, как случилось, но для Нессы было важным хотя бы то, что хоть кто-то верил ей и ее матери.

Издали донесся крик — самый настоящий вой, чуть ли не звериный. Он расколол тишину, с Нессы спало оцепенение, и она сделала шаг вперед. А действительно, отчего же настолько тихо в деревне? Не такой уж поздний вечер, и жители Кучек сейчас как раз собирались усаживаться за ужин, ранний и потому очень легкий, оставляющий место для ужина большого, когда можно наесться до отвала. Странности прибавляло еще и то, что вечер был тихим и теплым, дождь перестал, и земля подсыхала, но на улочках не было никого, словно Кучки вымерли.

Крик повторился. Стараясь держаться ближе к заборам и низким кустам, Несса двинулась вперед. В некоторых окнах горел свет, но в большинстве своем дома стояли темные и глухие, словно хозяева их покинули и затаились. Вот и избушка Агарьи, такая же тихая, как и все остальные дома на улице.

Отчего-то Нессе стало страшно. Очень страшно.

Она подошла к двери и тихонько постучала, словно боялась нарушить затопившую Кучки неживую тишь. Некоторое время никто не отвечал, но потом в доме послышались осторожные шаги, и голос Агарьи настороженно спросил:

— Кто там?

— Бабушка, это я, Несса, — промолвила девушка. — Я тебе трав лечебных принесла.

До Нессы донесся звук отодвигаемого засова, и дверь отворилась.

— Заходи скорее, не мешкай.

Несса проскользнула в дом, и Агарья закрыла дверь и снова задвинула засов. Это было вообще невероятно: лихих людей здесь давно не водилось, кучкинцы жили благополучно и не имели привычки запирать свои дома. Что же такое произошло, что они сидят, затаившись и без света?

— Проходи, — сказала Агарья, и Несса едва ли не ощупью двинулась за ней в горницу. На улице — уже ближе — снова закричали, а потом с надрывом и слезно запричитали:

— На кого ж ты меня оставил, ненаглядный? Иль я тебя не любила, иль чем прогневала? Открой глазоньки, любезный мой, заговори, скажи хоть словечушко!

Девушка узнала голос: кричала Авгия, жена хлебника. Значит, Влас умер, но отчего же? Казалось, такого сильного человека ни одна хворь не свалит с ног… Агарья крепко схватила Нессу за руку и прошептала:

— Тихо, девонька. Не приведи Заступник, узнают, что ты здесь. Садись сюда, тут лавка.

Несса послушно опустилась там, где было сказано. Глаза постепенно привыкли к полумраку, и Несса разглядела, что старушка шарит в печке, вынимая что-то съестное. Как же Несса соскучилась по хлебу!

— На, покушай, — и старушка протянула ей теплый котелок, от которого ощутимо тянуло сытным запахом мясной каши, и деревянную ложку. — Небось, на болотах-то не особенно жируешь, правда? — Несса удивленно посмотрела на нее: насколько она могла видеть, старушка улыбалась ей устало, но ласково. — Знаю, знаю, девонька, где ты обретаешься и с кем. Это сейчас для тебя лучше всего, с диким лекарником рядом быть.

— Бабушка, а что случилось? — спросила Несса, уплетая кашу за обе щеки. Агарья села на лавку и тяжело вздохнула. Ей было нелегко: горестно поникли плечи, все тело будто бы беззащитно обмякло перед наступающей неотвратимой бедой.

— Горе у нас, девонька. Большое горе. Мор в деревне.

Несса чуть было не подавилась кашей. Таких новостей она не ожидала. Теперь все становилось на свои места: потому-то кучкинцы и сидели по домам, не высовывая носа на улицу — боялись подхватить заразу. А Влас, выходит, заболел и умер…

Кусок не лез в горло. Несса опустила ложку в котелок и поставила его на лавку.

— Откуда же мор, бабушка? — спросила она. — Отчего мор?

Агарья вздохнула, и Несса вдруг поняла, что старушка плачет.

— Известно, откуда, девонька. Ты его и наслала. За мать мстишь. Вот и вымирает народишко, который ее камнями закидал. Отец Грыв, вон, первым Заступнику душу отдал…, - она помолчала и продолжала: — Страшно, милая, ох как страшно…. Кашляют да слезами кровавыми умываются, а как умрут, так часу не пройдет, а тело уж раздуется, и смрад от него превеликий стоит…