Единственное желание. Книга 2

Приговаривая так, атаман осторожно двинулся вперёд, Ворон ступил за ним.

Шажок, ещё шажок, ещё…

Настя молитвенно сжала руки, не замечая, как дрожит всем телом.

«Храни его, Мать Мира! Храни его, Мать Мира! Храни его, Мать Мира!»

Треск. Хруст.

Ворон провалился задней левой, осел мгновенно, будто угодил в зыбкую трясину. Сломанная, ободранная нога болталась плетью. Конь заржал так жалостно, так отчаянно, что захотелось заткнуть уши и отвернуться поскорее от чудовищного зрелища.

В отчаянной попытке спастись вороной ударил передними ногами, пытаясь выбраться из смертельной ловушки, но мост провалился под ним, как ломается тонкий лёд под угодившим в полынью. Взметнулась чёрная грива, мелькнули вздутые жилы на бархатной шкуре, обезумевшие от ужаса глаза, и огромное чёрное тело сорвалось вниз вместе с обломками древних брёвен.

Эливерт взвыл отчаянно, так, словно вместе Вороном в бездну устремилось его собственное сердце.

Сдавленным эхом ему откликнулась Настя. На том берегу Наир схватился за голову.

Стало очень тихо.

И тут Рыжая снова услышала этот треск – звук разрушения, звук, расколовшейся на части судьбы…

Она в ужасе вскинула лицо, и увидела глаза Эливерта. А в них – мрачное понимание неотвратимости.

Он успел осознать, что настал тот самый миг – миг, когда уже ничего нельзя исправить!

Заглянуть в его глаза цвета серебра – вот и всё, что успела сделать Настя, прежде чем огромный пролёт моста рухнул в воды Лидоны, навеки унося с собой в небытие Вифрийского Ворона.

Он даже не вскрикнул. Исчез безмолвно в белёсом облаке тумана, в тёмной тени ущелья, которое так любил поминать не к месту.

Он даже не вскрикнул!

А может Дэини просто не услышала его прощальный зов за собственным криком, полным отчаяния.

Она ещё не постигла до конца, что произошло. Глазами видела, но сердцем и разумом поверить не могла. Отказывалась признать очевидное.

Так просто не бывает! Не может быть такого! Так нелепо… так…

Почему?!

Романова согнулась, скрючилась от накрывшей боли, от разрывающей сердце жгучей горечи. Словно она выпила страшный яд, и тот, расползаясь по всему телу, выжигал дыры в венах, в сердце, в душе.

Она кричала что-то бессмысленное, задыхаясь от слёз и страшного, впервые познанного чувства утраты.

Настя бросилась к краю, словно всё ещё надеясь, что успеет спасти, поймать в последний миг, словно что-то ещё возможно вернуть и исправить. Но сырое мрачное ущелье встретило её безмолвной тишиной. Мёртвой тишиной.

И Эливерт теперь мёртв.

И всему виной она!

Он знал, что Север его убьёт. Он не хотел покидать Кирлию. А она его вынудила. Она играла с ним. Забавлялась, как кошка с мышью. Она вырвала из него это обещание – поехать вместе дальше.

И вот! Стоило ему пересечь границу Кирлии, и всё случилось так, как Эливерт и предполагал. Север убил его…

Нет! Север тут ни при чём. Это она, Настя, его убила! В том, что случилось, виновата только она.

Осознание этого накрыло, словно вторая волна цунами, смывая последние остатки разума. Внезапная смерть Эла – тяжкий удар, страшное горе, но, смешавшись с чувством вины, оно оказалось невыносимым, нестерпимым.

Настя ринулась вперёд, не понимая, что делает, ничего вокруг не замечая.

Кайл поймал её, оттащил от края пропасти, шептал что-то утешительно-лживое…

Потому что все слова утешения – это ложь! Чем можно утешить человека, который потерял родного человека, друга, любимого? Кому нужны эти соболезнования, когда внутри тебя рухнул мир, когда в душе только тьма и пустота? Что нужно сказать, чтобы излечить от такой боли?

Романова изо всех сил вырывалась, сейчас ей казалось, что избавиться от боли можно только одним способом – шагнуть вслед за Вороном прямо туда, в бездну, за Грань Мира. Отыскать его и попросить прощения.

Может быть, он даже сможет это сделать – простить её…

Ведь сама себя она простить не сможет никогда!

– Дэини, Дэини, не надо, прошу тебя! Тише, тише!

Настя подняла лицо, прислушиваясь к звучанию этого тихого скорбного голоса. Она была как пьяная: плохо понимала, где она, и кто рядом, и что происходит.

Кайл обнимал её за плечи, прижимал к груди, как малое дитя, и, кажется, даже укачивал, бесконечно приговаривая что-то успокаивающее.

Далард сидел рядом, суровый и мрачный.

В глазах все расплывалось от слёз, и всё-таки Рыжая заметила на другой стороне ущелья такую же застывшую живым изваянием скорбную фигуру Наира.

– Отпусти! – голос прозвучал бесцветно и сухо.

Кайл настороженно заглянул ей в лицо:

– К краю подходить не станешь?

Она мотнула головой. Поднялась, пошатываясь, размазывая по лицу слёзы.

– Надо ехать, – напомнил Кайл.

– Куда ехать? – Настя медленно приходила в себя и пока соображала туго.

– С минуты на минуту сюда явятся. Мы должны уехать раньше, чем это случится. Иначе, всё было напрасно. И Эливерт погиб напрасно…

– Напрасно? – горько усмехнулась Анастасия. – А так, значит, не напрасно? То есть, он жизнью своей заплатил за то, чтобы мы спаслись? А кто сказал, что моя вшивая жизнь этого стоила? Что я этого стоила?!